Российское общество нуждается в культурном шоке – при отсутствии иных социальных и политических шоков – для самоинтеграции и самовосстановления. Российский человек должен почувствовать, что он – существо, способное к бескорыстному состраданию слабому, что для него важнее высшие духовные устремления, чем «работа на свою задницу», что плод приносит только долгосрочное служение, что его бескорыстные усилия будут признаны. Но культурный шок невозможно организовать и осуществить по законам культурной политики консервации.
Нам необходима культурная политика самоопределения. Смысл этого самоопределения состоит в том, что обращаясь к культуре, российский человек должен ответить на вопрос: он готов деградировать дальше, где уже близка черта самоподрыва обществом себя самого, или он начнет вопреки всему двигаться по восходящему духовному тренду – вместе со всеми, со всем миром? Вызвать подобный культурный шок, просто снимая осуждающую картинку сегодняшнего интеллектуально и духовно больного общества, невозможно. Здесь как нигде верны слова Пушкина, что «цель творчества есть идеал». Но не ходульный подчищенный пиартехнологами словоблудливый идеал, не назидательная индоктринация, а целительный идеал прорыва, обнаруживающий свою собственную исходную духовную скудность, нищету и ограниченность. Поскольку воистину блаженны нищие духом, ибо они спасутся. Прокладывание границы позволяет выйти за ее пределы.
Способ формирования культурного шока определяется введением ценностей на уровне конкретных образцов человеческого поведения, которые инородны сегодняшнему культурному договору. Культурный шок и может возникнуть именно потому, что вводимая иная новая культурная ценность резко не совпадает с набором привычек и стереотипов, которые приняты данным обществом за обязательный «джентльменский набор». Поскольку мгновенно всосать и ассимилировать новую инокультурную ценность невозможно, возникает ситуация метакультуры. Ценность, потрясающая стереотипы и привычки культурного поведения, целенаправленно вводится – в этом и заключается метакультурная политика. Такая политика предполагает широкую популяризацию путем целенаправленной информационной кампании конкретных живых носителей ценностей, которые инородны сегодняшнему обществу наживы и вхождению во власть по знакомству и родственным связям. Важнейшими из подобных иных ценностей являются сострадание к ближнему в современном прагматизированном обществе и способность бескорыстно работать на долгосрочный результат. Интересно, что первая из названных ценностей – сострадание и к людям (прежде всего бедным), и к животным – очень характерна для действующего римского папы. Вторая ценность чрезвычайно почитается японским обществом. Основное требование метакультурной политики может быть сформулировано следующим образом: внедрение в общество и пропаганда носителей высоких культурных ценностей, которые образуют непродажную высшую духовную иерархию. Эта иерархия существует и действует абсолютно бескорыстно, исходя только из собственного разумения и самоопределения.
На фоне последних событий на Украине культурный шок может состоять в том числе и в осознании того, что рядом с нами находятся люди, говорящие по-русски, но готовые уничтожать и сжигать тех, для которых основа всего – тысячелетняя российская государственность. Возникает острая необходимость выделения непреходящих ценностей русской цивилизации, предъявление которых может разделить сообщество цивилизационно перевербованных. С одной стороны – те, которые потеряны для российского цивилизационного братства безвозвратно. С другой стороны – те, цивилизационную перевербовку которых можно нейтрализовать и остановить потерю ими российской идентичности. И это чрезвычайно важно сделать не на Украине – а у нас, в России.
Предъявление обществу носителей высоких культурных ценностей может осуществляться только в предельно обнаженной личностной форме. Эти цивилизационные ценности направлены не против ценностей западной цивилизации, которая точно так же является одним из истоков российской культуры, науки, философии, искусства. Они направлены против копируемых машинизированных инстинктов массового потребительства, от которого задыхается и сама западная цивилизация. А также против тупика индивидуализированного самовыражения как высшей формы свободы и основы социальных революций. Именно внешне бунтарское поведение, вызывающее раздражение у обывателей, становится основой индивидуального выбора на Западе. Вокруг такого поведения начинают формироваться общности, которые затем принимаются отстаивать свои права. Альтернативой этому поведению индивидуального выбора является ценность бескорыстного долгосрочного устремления на создание того, что выводит общество за границы его сегодняшних возможностей. Подобное устремление не может быть тут же оплачено и капитализировано, не может привести к получению личной прибыли.
По мере того как новая ценность становится основой для самоопределения различных групп населения, начинают меняться взаимоотношения общества и власти. Создаваемая духовная вертикаль – культурная иерархия из жителей различных регионов России – начинает выступать в качестве новой духовной скрепы общества, рассредоточенного по необъятной территории страны. Духовная вертикаль, не покупаемая за деньги и независимая от власти, позволяет обществу начать рефлектировать власть. Действует не механизм натравливания на власть лишенцев и пораженцев, различных завистников, а возможность на основе духовных ценностей увидеть ограничения самого типа договора власти с обществом.
После событий в Крыму и на Украине ограничения сегодняшнего механизма власти хорошо понятны. Российская власть не может больше приспосабливаться к существующим западным институтам, считать основной своей задачей их перенос на российскую почву. Российская власть и российское общество обречены на социально-историческое личностное творчество, иначе они погибнут.
Это творчество со стороны российской власти состоит в предъявлении заказа на социокультурный и технологический прорыв цивилизационного значения, который должен быть принят, увиден и поддержан всем мировым сообществом. Сначала он, конечно же, должен быть сделан. Но затем и понят мировым сообществом и в нем социализирован. Но ни в коем случае не изоляция от Запада, не самооскопление и не выкидывание себя из международной финансовой системы. Задача заключается в том, чтобы, осуществляя цивилизационный прорыв, расколоть мировые финансовые клубы и включить их в поддержку этого прорыва. А значит, не игорная зона для обогащения олигархов в Крыму, но новые индустрии, мультиинфраструктура (сверхскоростной железнодорожный транспорт, модернизация портов и создание мультимодульных узлов, «умная» энергетика, водотранспортная система пояса Razvitie как плацдарм перевооружения Украины совместно с властью народа Украины и Европейским союзом). Фактически принимая линию на Трансъевразийский пояс Razvitie, российская власть одновременно уничтожает почву и для космополитического офшорного либерализма как заимствуемой, копируемой идеологии, и для национализма. Это захватившая на Украине власть группка стремится запоздало сформировать галицийский вариант украинской нации своеобразных «укров», которые выедают для себя жизненной пространство. Позиция русских совершенно другая – планетарный цивилизационный проект солидарного соразвития. Именно он должен разломать политическую антропологию идентичности галицийских «укров», готовых ехать обслуживать Евросоюз. В этом, собственно, в данном случае и состоит метакультурная политика – жестко разделить и противопоставить два политико-культурных, культурно-антропологических основания. С одной стороны – любой ценой в полиэтнической, поликонфессиональной среде стать моноэтнической, моноконфессиональной нацией и загрызть все остальные этнические группы. С другой стороны – планетарный размах до включения любой страны, любого народа в действительный планетарный проект соразвития. В первом случае идентичность основана на прикреплении к кусочку почвы, вокруг которого выжигается все альтернативное. Во втором случае – на самораскрытии вплоть до формирования новой общности на основе цивилизационного размаха.
Выделение и обрисовка границ власти моментально трансформирует саму власть. Способность видеть ограничения власти, возможность достоверно рефлектировать действия власти на основе реальных духовных ценностей живых людей задают ситуацию культурной метаполитики. Следует отметить, что несмотря на одинаковую приставку «мета-» в понятиях «метакультура» и «метаполитика», метакультура кардинально отличается по своему устройству от метаполитики. Метакультура по своей сути является живым диалогом с иным, носителей одной культуры – с представителями другой. Только в этом диалоге происходит выделение различных ценностных оснований. Метаполитика является формой рефлексии власти в виде границ допускаемого обществом насилия по отношению к своим членам. Основной вопрос: на основе чего, за счет использования каких инструментов может осуществляться подобная потестарная рефлексия?
В случае культурной метаполитики потестарную рефлексию действий власти обеспечивает создаваемая духовная вертикаль. Культурная метаполитика представляет собой такой способ действия с позиций духовной культуры, который позволяет корректировать власть. Фактически перед нами культурная политика преобразования институтов государства и власти на основе духовных ценностей. Ее основные требования могут быть сформулированы следующим образом. Надо определить, какие ценности следует вводить в общественную жизнь, куда сдвигать общество средствами культуры, добиваясь договора между разными общественными группами, признающими данный набор ценностей приемлемым для общества. Трансформация и переопределение договора между базовыми общественными группами изменяют сам институт власти.
Авангардные личности несут личную ответственность за срыв реализации долгосрочных программ. Мобилизация общества на создание новых индустрий и поселений, а также мультиинфраструктуры (сверхскоростной железнодорожный транспорт, «умная» энергетика, телекоммуникации) для переосвоения российского обезлюженного пространства предполагает личный договор с представителями власти, отвечающими за реализацию конкретных программ. Также необходимо рекрутирование во власть тех, которые реально способны подобные программы осуществлять. И удаление из власти «деструкторов», разрушивших целые области и системы российской промышленности и хозяйства, или людей, просто неспособных принимать ответственные решения. А фактически – выделение особой антропологии управленца и политика, которые могут реализовывать программу Razvitie, не копировать западные руководства, а предлагать свои оригинальные способы действия на основе, конечно, знания мирового опыта. Именно такие качества являются в настоящий момент важнейшей характеристикой культурной метаполитики.
Наконец, должен быть обозначен четвертый тип культурной политики далекого проектного проброса, когда ценности страны-цивилизации и механизм действия власти могут рассматриваться как лидерские и опережающие по отношению к другим странам-лидерам. Непростой вопрос, что конкурентоспособное может противопоставить Россия ценности индивидуальных прав и свобод в культурном пространстве? Для ответа на него следует сформировать образ неопределенного, но очень значимого смыслонаполненного будущего, в котором наше общество и наша власть должны оказаться конкурентоспособными в столкновениях и взаимодействиях с другими обществами и цивилизациями при переходе из прошлого в будущее. В этом случае речь идет о метакультурной метаполитике, поскольку одновременно и ценностная матрица нашего общества считается открытой, и механизм власти допускает преобразования. Культурная политика проблематизации состоит в формировании неопределенного образа будущего, причем такого образа, который отвечает интересам России – в отличие от образов будущего, которые работают на других глобальных игроков. С точки зрения культурной политики проблематизации, индивидуальным правам и свободам, которые Соединенные Штаты называют своим приоритетом, Россия может противопоставить право всякого народа и всякой страны на развитие. В случае права на развитие страна не обязана копировать технологии страны-лидера. Страна должна получить возможность создания институтов фундаментальной практико-ориентированной науки, развивающего образования и системной промышленности для разработки собственных технологий, предоставляющих новые возможности своим гражданам.
