14. Катастрофа – катастрофой, а жизнь – жизнью: русский человек, безмерно приносимый в жертву и сам идущий на великие жертвы, не только выжил в веках, но и стал истинным, хотя и искренне никем особенно не признанным, триумфатором новейшей истории, одержавшим две Великие Победы (великие из великих!) – что в страшной многомиллионной войне, что в не менее тяжком вырыве в космос!
15. И вот сейчас, после очередного исторического надругательства над собой со стороны поднявшей вновь голову вероломной Неˆруси (совершенно уже бесовской, отвязной, инфернальной), русский человек обращается к себе и своему мировоззрению, окрашенному историческим православием и раскрашенному вездесущим европейством, но к ним в основе и в целом никак и не сводящемуся. Нет никакого знака равенства между русскостью и православностью, между русскостью и европейством; мировоззрение русское всё-таки не православное и не европейское, а именно русское!
16. Многое из уже бывшего в русском самосознании ныне оживляется, кое-что попросту повторяется, но время крайнее требует и совершенно новых – может, тоже крайних – разрешений, тем паче что русский человек сегодня более в городе, в мегаполисе, чем в деревне, на полях и в лесах, хотя связи своей с природой и землёй насовсем он не потерял, представ ныне существом цивилизационно-натуральным. Новое в русском воззрении исходит, конечно, от элитарной русскости, от тех русских умников и мудрецов, которые предпочитают своё – русское, а не чужое – иноземное, не находя в чужезрении ни спасения, ни судьбы, ни суда!
17. В блуждающем ныне по России мировоззрении жива традиция, есть кое-какая с ней перекличка, но появляется и кое-что новое, в особенности в связи с преодолением научного (сциентического) воззрения, непопаданием в вероисповедальную догматику и избеганием новейшего евро-американского – постмодернового – учительства.
18. Мир для современного русского умостроения сложен, он физичен и метафизичен, веществен и духовен, феноменален и ноуменален, имманентен и трансцендентен. Ничего нового – совершенная классика! Признаётся, как и прежде – в домарксистские времена, – существование Бога-Творца, но необычное внимание ныне уделяется Софии Премудрости Божией, а не одному лишь Логосу. При этом София трактуется не узковероисповедально, а общемирово и общечеловечески – как атрибут Господа Бога, его эманация, но уж никак не ипостась Бога, тем более женская. София – Смысл Божий, причём как чисто божественный, так и тварный, природный и человеческий. Мир окружающий софиен, но, увы, и антисофиен, как и антибожествен. И сама София – не так Благодать Божия, как Правда Божия, отчего она и Страх Божий!
19. Россия сегодня насквозь антисофийна, что не значит, что София отвернулась от России. София ведь и Суд Божий, и София без устали судит Россию, и России неуютно под этим судом, но София и терпеливо взывает к России, на неё всё ещё надеясь: Россия ведь исходно не от инферналья, а от иномирья – и в замысле России не что иное, как иномирного порядка преображение!
20. Мир апокалиптичен, причём исходно апокалиптичен, и другим он быть просто не может, а русский мир в особенности – неотмирен же он! Тоже, вроде бы, мало нового, но акцент тут серьёзен – как раз на апокалиптике бытия вообще и бытия русского мира в частности. Кажется, что в апокалиптике чуть ли не сплошь негатив, но это не так, есть в ней и свой позитив – только изначально и воистину апокалиптическое ищет в бытии и из бытия выхода, не находя его – до срока! Апокалиптика, если она не летальна, – двигатель стремлений и перемен!
21. Мир в XXI веке основательно изменился: наряду с природным (натуральным), человеческим (земным) и божественным (небесным) мирами явился на Земле в полной красе и мир не природный и не человеческий, а техно-искусственный, причём уже не как вспомогательный, а как вполне самодостаточный, мало того – властительный, не только потеснивший природный и человеческий миры, но и затмивший собою мир Божеский. Недалеко время и полной победы техномира над обжитой человеком частью Вселенной!
22. Техномир, полнящийся «неживой жизнью», не мыслящий, но зато вовсю решающий, – главная ныне заноза истории и всего человеческого бытия, безразмерно усилившая их апокалиптику, превратив её из живой (и божественной) в неживую (технократическую) и ясно обозначив тем самым пришествие последних времён, подступление и Конца Света!
23. В мир пришёл антимир, но не как живая противоположность миру, а как мертвящая неˆжить.
24. Источник этой неˆжити сегодня – ЕвроАмерика! Она же и очаг глобального империализма, общепланетного гегемонизма и общемирового паразитизма. И иной ЕвроАмерика уже быть не может! Отсюда общепланетарная война – ЕвроАмерики с миром и мира против ЕвроАмерики, а в центре всей этой апокалиптической «забавы» Россия как очаг и возможность идейно-воззренческой альтернативы, а не только большая владелица недр, лесов, вод, воздуха, самой жизни, на что не может не зариться смертоносная ныне ЕвроАмерика.
25. Вот и оно – русское мировоззрение: всё-ещё-человеческое, метафизическое, софийное, апокалиптическое, выживательно-спасительное, но ещё и оборонно-наступательное, различающее своё и чужое, чрезвычайное по настрою, даже и алармическое (последние ведь времена!), но при этом и общепланетарное, космическое, иномирное (не довольствующееся этим миром и устремлённое к миру иному)!
Русская метрика
Метрика – мера, обмер, размер, а также картина, описание, образ, даже и матрица.
1. У русских (русичей, проторусов) нет своего древнего культового писания, сравнимого с Библией, Кораном или даже Махабхаратой, а ежели что вроде бы и есть, как та же «Велесова книга», то энергично оспаривается как что-то недостоверное, чуть ли не поддельное, хотя что в мире буквенном так уж на Земле достоверно? Нет у русских ни своего зеˆмно-небесного бога, как Христос, ни своего бесспорного пророка, как Мухаммед, ни даже своего высокочтимого мудреца, как тот же Конфуций. То ли слишком молоды русские (как бы недоросли ещё), то ли неспособны к высокому сакральному переживанию и большому идейному творчеству, то ли не очень почтительны к преданьям старины глубокой, то ли не слишком уважительны к своим титанам-мудрецам, то ли безразличны к какому бы то ни было идейному культу, то ли чересчур уж забывчивы, то ли… э-э… то ли какая-то сила позаботилась об утрате проторусского идейно-духовного самосознания, которого ведь не могло не быть, – было же когда-то то же ведичество, были волхвы, были боги, был единый Бог Род, были те же преданья, и письменность, кажется, была, в общем – обходились как-то проторусы с идейно-духовной стороной бытия, не зверями же были, а человеками!
2. Откуда и почему пошла Русь, как и куда идёт, толком никто на Руси-России и не знает. Одно ясно – не с рюриковской эпохи Русь зачалась, не по личному волшебству варяга-завоевателя Рюрика! Ясно и другое: Русь таки вдруг возникла и пошла, более того, став уже Россией – идёт! Не без участия Рюриковичей, как потом Романовых, а затем и Ленина со Сталиным, как и Хрущёва с Брежневым. Идёт! Пошатываясь, покряхтывая, падая и поднимаясь, ворча, скворча, замирая и буйствуя, но… идёт!
3. Да-а, нет на Руси своего собственного почтенного регламента, нет! Вся метрика её туманна и загадочна. Всё на Руси-России незнаемо: кто, что, как, зачем, отчего, с какой целью, куда? Многое о Руси-России сказано, да не всё: главное-то как раз и не сказано! И остаётся до сих пор Русь-Россия со всей своей русскостью сплошной загадкой.
4. Нет той могучей книги, чтобы взять, да и прочитать всё про Русь-Россию, хотя бы миф о ней ладный, выдумку удачную, небылицу достоверную. Нет, и всё тут! Остаётся либо о чём-то важном догадываться, либо что-то воображать, либо тихо помалкивать – не так от страха даже, как от недоумения. Вон сколько научных-де историй о Руси-России написано, да мало что разных, а то ведь и вряд ли… верных, а главное – никак уж не культовых! А без культа какая такая правда на Земле? Да никакой!
5. А может, в этой бытийно-исторической конспирации что-то всё-таки есть?
6. Страна русская, вроде бы, есть, но какая же по сути и для чего – непонятно; страна, вроде бы, русская, но без собственно русской государственности, цивилизации, истории; вроде бы, титульный народ – русские, – но он ничего волевоˆ не определяет; вроде бы, народ царственный, но в постоянной он тягловой кабале. Русскость на Руси-России не так в Яви, как в Нави, она старательно Неˆрусью отрицается и преследуется, а ежели вдруг поднимает голову, как на рубеже XIX и ХХ веков, так сразу же следует какое-нибудь потрясение, подъём этот прерывающее, а страну в явный крах ввергающее.
7. Третий Рим как будто бы, да вот атакуем вовсю наследниками Рима Первого, еле от них отбивается, беря даже время от времени их столицы, но… всего этого как будто бы и нет, и Третьего Рима нет, а есть лишь неопределённая, неустроенная, непредсказуемая сторона, предназначенная лишь для эксплуатации, обирания и… завоевания.
8. И однако она есть, эта Русь-Россия, ещё и со своей неизбывной русскостью, которая вовсе не такая уж и православность, хотя ею заметно и задета, но… не так, как было в Византии с её ортодоксией, или как в Риме с его католицизмом, или как в Европе с её протестантизмом. Сильнее всего на Руси-России как раз… русскость, которая всех переживает, невольно обрусевает, вольно поглощает, нехотя проглатывает, а иной раз и назад не без удовольствия выблёвывает. Ах, эта несуществующая русскость, прочно в Руси-России сидящая, – медленная, неповоротливая, вязкая! Всё и вся перебыла, чем только не переболела, кого только не одолела, над кем только не спела песнь свою заупокойную!
9. Очаг, котёл, домна! И никакого тебе истинного – понятного, полезного, достойного – домостроя, одна, знаете ли, дребедень!
10. И вот сегодня русскость вновь всматривается в саму себя, поддавливаемая внешним – ревнивым, завистливым, чуждым, немало и враждебным – окружением, включая и бывших ещё недавно в большой войне союзников, и в этой же большой войне побеждённых противников, а также бывших общежитейских «братьев», «провинциалов», ну и новых «окруженцев» – развивающихся-де, растущих, взлетающих!
11. Всматриваются отовсюду внимательно в Россию и… мало что видят, скорее – ничего приметного не видят! И не должны ничего увидеть, разве лишь мутное пятно, мглистое облачко, полупрозрачную синь. Конспирация! Но не потому, что русскость прячется или дюже скромна, а потому, что не от мира сего она. Русскость не зрить надо, а чувствовать, да и то лишь по седьмому сенсорному разряду. Метафизика тут окаянная, трансцендентность заклятая, иномирность невозможная!
12. Генотипическая матрица тут давнего происхождения, очень давнего, даже сам первый и, кажется, последний великий русский учёный и просветитель, он же и потрясающий первопроходец, запутался, вглядываясь через призму иностранных источников-линз в тёмное прошлое родной страны. Откуда она, зачем, каким образом? Прав был, что норманистам рожи квасил, но не прав был, что историю рюриковичевскую писать перестал – не выдержал, видно, издевательств письменных над реальностью, как и самой реальности, возможно, изрядно испугался, что по истечении времени случилось, надо полагать, и с первым поэтом России, историком вдруг неожиданно для себя заделавшимся, да на этом и сломавшимся.
