Альманах РиЭ

Альманах №19

Альманах №18

Альманах №17

Альманах №16

Альманах №15

Семинары ИЦ «Аксиология»

Аксиология и онтология Зла

Манипуляция сознанием

Akashi

Эзотерика вчера и сегодня

Transhumanism

Аксиология трансгуманизма

 

– Хорошо, Виталий Товиевич, про нашу цивилизационную самость понятно. Но мы так убежденно, так непреклонно доказываем, что эта самость не выдумка, что она действительно имеет место, не из любви к этой самости как к таковой, как к чис­той и отвлеченной модели, а потому что она объясняет и оправдывает тот особенный способ развития, движения в истории, который присущ России. В чем, по вашему мнению, заключается этот способ?

– Россия развивается эволюционными скачками – вот наша специфическая модель. У нас немереное количество богатств – природных богатств, – поэтому нам совсем не обязательно ежедневно повышать производительность труда на десять процентов, чтобы нормально существовать. Причем в данном случае нормально существовать – это не значит есть столько же бананов, сколько едят в Средиземноморье. Я, например, с гораздо большим удовольствием ем бруснику и чернику. И в своем детстве я ел эти ягоды в изобилии, мне их родители покупали на рынке. Тогда я, естественно, за границу не ездил, но когда стал ездить, то увидел, что там, конечно, тоже продаются эти ягоды, но выращенные искусственно. В Европе за ягодами в лес не пойдешь – запрещено, да и нет их уже в тамошних лесах в таком количестве. А в Подмосковье до сих пор сохранились ягодные места, несмотря на продолжающееся дачное освоение близких и не очень близких от столицы территорий. Замечательно, что к моему рациону сейчас прибавились бананы, но я не ем их каждый день. Но если мне кто-то говорит, что в Советском Союзе не было бананов, то я этого человека воспринимаю как лжеца и политического спекулянта, потому что я в своем детстве ел бананы и воспринимал их как что-то вполне заурядное. Вкусное – но при этом заурядное. Согласен, что, возможно, такая ситуация была лишь в Москве, Ленинграде и некоторых других крупных городах. Помню, как в 72-м году, когда я работал в стройотряде в районе Целинограда – нынешней казахстанской столицы Астаны, – то помогавшие нам местные ребята – мои сверстники, – к моему удивлению, никогда в жизни не пробовали апельсинов. Знали об их существовании – но не пробовали. Всё верно – было и такое в нашем советском прошлом. Но судить по одному лишь этому критерию – чего не было – несерьезно, очень искривленная картина получается, как в комнате смеха. Опираясь на свой жизненный опыт, могу сказать со всей определенностью, что если ты чего-то не видел, не пробовал, если ты чего-то не знал, то из данного факта не следует, что ты без этого не можешь жить. Конечно, когда границы открылись и мы начали ездить по миру, то глаза стали разбегаться, а вслед за ними и сознание, но всё же опять-таки мой жизненный опыт говорит о том, что прилавки магазинов, их размер и разнообразие того, что на них лежит, это далеко не главный показатель качества жизни и далеко не главная ценность. А главное – это именно ощущение этого огромного, гигантского цивилизационного Русского мира как чего-то своего, глубоко личного, того, что всегда с тобой и является неотъемлемой частью твоей жизни – частью, которую никто не сможет у тебя отобрать. Я назвал бы такое ощущение цивилизационным пространственным чувством, чутьем. Это то самое чутье, которое вообще легитимирует само понятие Русского мира, выходящего далеко за пределы официальных государственных границ нынешней Российской Федерации. Это то самое пространство, та самая территория, на которой свои, то есть принадлежащие к русской культуре, если не все, то, по крайней мере, их подавляющее большинство. Ведь что сильнее всего ранит в репортажах из Донбасса и вообще с Украины? Даже не ужасы и кошмары, в которых там живут люди. Вернее, не столько они, сколько то, что по обе стороны фронта там – одни и те же родные для меня русские лица. Понятно, о чем я говорю. Есть несколько типов французских лиц, есть несколько типов итальянских лиц, есть несколько типов немецких лиц. То же самое могу сказать и про английские лица, хотя Англию я знаю меньше – не так часто бывал там. А типы американских лиц мы хорошо знаем по голливудским актерам – все наиболее характерные американские внешности в этой империи кино представлены. Но на Украине точно такие же лица, как и в Донбассе, как и в России. Мы – один народ, мы выглядим одинаково. Я не беру специфическую и очень пеструю в этническом отношении территорию Западной Украины. А Малороссия – точно такая же, как Новороссия и Великороссия. Хотя, конечно, много поездив по Советскому Союзу, я могу отличить южнорусскую казачку от женщины Центральной или Северной России. И украинку от русской отличу. Эти нюансы и особенности внутри нашего единого народа гораздо виднее именно в женщинах. У каких-то народов эти внутриэтнические различия заметнее среди мужчин, а у нас – русских – среди женщин. И граница, за которой русских лиц становится сразу меньше или они исчезают вовсе, пролегает не по Донбассу и не по Днепру, а где-то сильно западнее Киева. Наверное, в Предкарпатье.

– А в чем еще заключается специфическая модель развития России – помимо движения эволюционными скачками?

– Еще одна наша особенность – это масштабность территории, которую мы считаем своей, родной. Очень многое проистекает именно из ощущения такой размерности нашей страны. Даже не просто многое – а вообще всё. Вплоть до каких-то совсем уж комичных своеобразностей. Например, вспоминается снятая по чеховским произведениям «Неоконченная пьеса для механического пианино». Помните, один из героев там говорит, что в Европе города близко расположены друг к другу, поэтому и мысли передаются от одного человека к другому быстро, а у нас между городами большие расстояния – поэтому и мысли распространяются гораздо медленнее. Между прочим, это не сарказм – это очень похоже на реальность. Во всяком случае, точно одно из верных объяснений специфичности нашего мира, нашей русской цивилизации. С ходу реформировать такую махину невозможно. Поэтому и беремся что-то подправлять, когда ситуация уже на грани катастрофы, а пока всё еще более или менее работает, никому и в голову не придет заниматься усовершенствованиями. Да пусть даже хотя бы в нескольких областях нашей необъятной России что-то не так – но неужели ради этого затевать капитальный ремонт всего этого гигантского здания? Максимум – подпорки поставишь да леса возведешь, но никак не более того. И совсем другое дело – Европа. Францию за один день получится проехать на автомобиле, а Франция – большая европейская страна. То же самое можно сказать и про Германию. И чтобы там на ту или иную проблему обратили внимание, ей достаточно проявиться буквально на каком-нибудь пятачке. А у нас чтобы проблему хотя бы даже сдвинуть с места, нужен чуть ли не катастрофический повод. Помню, в детстве игра такая была, когда катали обруч, направляя и поддерживая его на крючке. Это несложно, особенно на большой скорости. Но достаточно даже самой незначительной выбоины на дороге, чтобы обруч, попав в нее, потерял равновесие и упал. Потом мы точно так же катали автомобильные покрышки – что уже сложнее, в отличие от обруча. А каково будет покатать покрышку от БелАЗа? И чтобы при этом ею маневрировать? Подобных примеров, иллюстрирующих инерционность – еще одну характерную черту нашей цивилизации, – можно привести великое множество. То есть размеры делают нас чрезвычайно инерционными. А тут еще периодически возникает необходимость делать с этим гигантским колесом эволюционные скачки. И вот я снова выхожу на магистральную тему нашего разговора. Я не настолько хорошо знаю историю, чтобы утверждать это безапелляционно, но скажите мне, кто кроме большевиков в обозримом историческом прошлом ставил задачу поменять одновременно и фактически одномоментно экономический и политический строй? Не скорректировать, не реформировать, а именно полностью поменять, чтобы построить рай на земле, сиречь коммунизм? Люди веками грезили о таком рае, но никто и не думал переводить эти мечтания в плоскость практических решений. А вот большевики замахнулись именно на это. Была ли у них вера в возможность реализации такого замысла? Ну, извините, когда мне говорят, что младореформаторы начала 90-х верили в возможность капиталистического рыночного процветания России, меня берет сомнение. Я многих из них знал и знаю лично, а потому могу со всей ответственностью сказать, что, с одной стороны, будучи циниками, они в принципе ни во что не могли верить, а с другой стороны, насаждение капитализма в России было их идеей фикс. Идея фикс, как известно, затягивает и заставляет верить в себя – в данном случае в правильность сделанного выбора и в возможность принести людям рыночное счастье. И чем в этом смысле большевики отличаются от младореформаторов? Практически ничем. Они, похоже, на самом деле верили в коммунизм, но эта их вера была именно идеей фикс. Между прочим, современный Запад многое заимствует у большевиков, хотя при этом и не ссылается на первоисточник. Возьмем пресловутую идеологию сексуальной свободы, распространившуюся на Западе в конце 60-х. Большевики, когда пришли к власти, с ходу санкционировали эту свободу, будучи в данном вопросе последовательными сторонниками взгляда на развитие как на постепенное освобождение всех сторон жизни человека, в том числе и этой стороны. Правда, они вскоре были вынуждены дать задний ход – благо, что тогда репрессивный аппарат не был таким забитым, как сейчас. Так или иначе, но сексуальную свободу мы попробовали на полвека раньше Западе. Хорошо, сфера сексуальных отношений – чрезвычайно специфическая. Всегда такой была и останется, несмотря ни на какие сексуальные революции. Но обратимся к политике. Мне неоднократно приходилось писать, что Советский Союз строился Лениным по модели Соединенных Штатов Европы. Фактически это было именно так, хотя сам этот лозунг Ленин отвергал, поскольку в условиях капитализма Соединенные Штаты Европы означали бы союз эксплуататоров против эксплуатируемых, а он хотел прямо наоборот и с перспективой создания Соединенных Штатов всего мира. Но не получилось. Революция в Германии провалилась. И Ленину не оставалось ничего другого, как построить восточноевропейские Соединенные Штаты – своего рода первый Евросоюз. Нынешний Евросоюз сделан с учетом советского опыта, мне это совершенно очевидно. Мы здесь были лидерами – первыми осуществили на практике эту модель. Да и эволюционные скачки, о которых я говорил, – это не просто специфический способ хотя бы как-то сократить отставание от самых развитых стран, это именно выпрыгивание в лидеры, одномоментное преодоление сразу нескольких этапов развития, которые эти самые лидеры преодолевали за десятилетия, а то и за столетия своего су­щест­вования. О таких скачках гениально написал Волошин в «Северовостоке»: «И швырнуть вперед через столетья вопреки законам естества». Советский Союз трижды за время своего непродолжительного – по историческим меркам – существования выбивался в мировые лидеры. Причем один раз он лидировал в сфере практического внедрения в повседневную жизнь новых политических конструкций – я имею в виду все эти эксперименты 20-х годов. Но надо было готовиться к войне, и тут уж стало не до разных социальных и политических экспериментов. И следующие два пика лидерства СССР относились уже к военно-технической области. Первый из них – это собственно война и победа в ней, а второй – 60–70-е годы. И между прочим, несмотря на явный военно-технический крен второго и третьего пиков мирового лидерства нашей страны, вся западная интеллектуальная элита, которая тогда придерживалась преимущественно левых взглядов – разных оттенков, но при этом в диапазоне левой идеологии, – была просто влюблена в нашу страну, в отличие от наших собственных интеллектуалов, среди которых господствовала нескрываемая мода на диссидентские взгляды. Таких скачков, как в советское время, мы никогда прежде не совершали. Наш самый мощный предыдущий скачок – при Петре – все-таки не превратил Российскую империю в мирового лидера развития. Разрыв с лидерами сократил и даже в военном отношении, может быть, и вовсе свел на нет, в великую державу Россию превратил – но лидером развития не сделал. Вообще говоря, в императорский период русская элита и не ставила себе цели сделать Россию первой среди равных по мощи держав. Пределом мечтаний было войти в клуб таких держав – и на этом остановиться. А вот коммунистов подобная многополярность не устраивала, и они решили всех обогнать и впрыгнуть прямо в будущее. Отсюда и этот лозунг «Догнать и перегнать!» – то есть опередить те государства, которые на тот момент являлись лидерами развития. Впервые его произнес Ленин, причем еще до Октябрьской революции, но уже незадолго до нее, осенью 17-го. А второе дыхание этому лозунгу придал сорок лет спустя Хрущев, имея в виду уже единственного конкурента – Америку. И по многим параметрам это удалось. Другое дело – какой ценой. Ценой колоссального надрыва, из-за которого впоследствии не удалось сохранить лидерство – даже в тех точках роста, где оно было.

Узнаваемая классика

Burj Al Arab 370+

Музыка русских и зарубежных композиторов XIX и XX веков

Burj Al Arab 370+

Произведения Бетховена

Burj Al Arab 370+

Музыка разных столетий: от XVIII до XX

Burj Al Arab 370+

Балетная музыка Чайковского, Адана, Минкуса, Петрова

Календарь РиЭ.
26 октября

События

1815 – Основано литературное общество «Арзамас».

1824 – В Москве официально открылось здание Малого театра.

1930 – В Ленинграде состоялась премьера балета Дмитрия Шостаковича «Золотой век».

В этот день родились:

Доменико Скарлатти (1685–1757) – итальянский композитор и клавесинист.

Василий Васильевич Верещагин (1842–1904) – выдающийся русский живописец и литератор.

Андрей Белый (1880–1934) – русский писатель, поэт, критик.

Дмитрий Михайлович Карбышев (1880–1945) – российский и советский фортификатор, военный инженер.

Николай Леонидович Духов (1904–1964) – советский конструктор бронетехники, ядерного и термоядерного оружия.

 next

@2023 Развитие и экономика. Все права защищены
Свидетельство о регистрации ЭЛ № ФС 77 – 45891 от 15 июля 2011 года.

HELIX_NO_MODULE_OFFCANVAS