Альманах РиЭ

Альманах №19

Альманах №18

Альманах №17

Альманах №16

Альманах №15

Семинары ИЦ «Аксиология»

Аксиология и онтология Зла

Манипуляция сознанием

Akashi

Эзотерика вчера и сегодня

Transhumanism

Аксиология трансгуманизма

 

В основе русского бытия в XXI веке с неизбежностью должны лежать три наши главные традиционные культурные ценности: правда (устав), труд (уклад) и семья – если шире, то совет и собор (устой).

Напомним, что мы начали этот большой очерк с вычленения в структуре уклада:

  • культуры духовной (метафизика, традиции, ценности, социальные нормы, литература и искусство);
  • культуры материальной (всего того, что в рамках текущего уклада произведено человеком);
  • средств и способа производства (того, чем и как произвел всё это человек).

Отсюда видно, что уклад сам в себе – подобно матрешке внутри матрешки – содержит подобное же тройное членение. Внутри уклада также есть свои устав, уклад и устой. Культура духовная – устав, культура материальная – уклад, средства и способ производства – устой.

Начнем с устоя, с семьи, так сказать, с тела будущего русского бытия. Русская семья, несмотря на всё то, что с ней пытались сделать в XX веке, тяготеет к традиционным семейным ценностям, пусть даже некоторые из них извращены и растоптаны такими практиками, как, например, серийные преднамеренные убийства по предварительному сговору (аборты).

Тем не менее русская семья находится в более благополучном положении, нежели се­мья западная, окончательный демонтаж которой осуществляется на наших глазах путем легализации однополых браков, усиления бесправия в семье мужчины, попрания целомудрия и дозволенности прелюбодеяния как чего-то само собой разумеющегося. Не говоря уже о насаждении новейших ювенальных технологий.

Что касается преимуществ некоторых восточных и южных типов семьи, то все они перекрываются полным неприятием новозаветных слов: «Мужья, любите своих жен» (Еф. 5:25). Взамен там правят бал исключительно ветхозаветные слова: « к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (Быт. 3:16). Насилие, пытки и издевательства по отношению к женам и вообще к женщинам в некоторых странах Юга и Востока – совершенно в порядке вещей.

Православная цивилизация в этом отношении являла совершенно другой образец се­мьи, опираясь на слова апостола: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу . Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь» (Еф. 5:22, 25). Здесь нет ни равенства, как на Западе, ни порабощения, как на Востоке и Юге. Причем Запад, после того как он отклонился от традиционной христианской модели, прошел в этом отношении три стадии: сначала дискриминация женщин мужчинами, затем суфражизм и нелепое «равенство полов», и наконец – дискриминация мужчин женщинами, что имеет сегодня место, увы, и в российском обществе: женщина может сделать аборт без согласия мужа, в случае развода суд всегда на ее стороне относительно раздела имущества, а дети после развода, как правило, достаются матери. На Западе это еще дополняется рядом других преднамеренно сфабрикованных дискриминационных концептов и следующих из них законов, навроде сексуального домогательства, которое, оказывается, может выражаться даже просто в «неприличном взгляде», который не понравился женщине, не говоря уже о слове или тем более действиях. В любых судебных разбирательствах суд заведомо на стороне женщины, и слово ее весомее.

Традиционные семейные ценности православной цивилизации являют не равенство или неравенство полов, а иерархию, основанную на признании различия функциональных особенностей мужчины и женщины. Женщина не может стать мужчиной, как белочка не может стать ежиком – не потому что она плохой ежик, а потому что она белочка.

Феминистки и другие представители либерального со­об­щест­ва тщатся представить «домострой» как некий аналог мусульманского или староевропейского «патриархата», как «мачистский» концлагерь для женщины, ссылаясь на отдельные исторические примеры. Однако «Домострой» – это всего лишь учебник по домоводству, семейной экономике, живописующий традиционный образец традиционной русской семьи: что должен делать хороший муж и что должна делать хорошая жена: как, например, правильно солить огурцы или грузди. А любые примеры, факты – ничто без интерпретации. История XX века, казалось бы, должна была нас этому научить. Оценки разных событий, людей и явлений менялись в нашей стране так часто, что ценность любого факта, даже в данный момент происходящего на наших глазах, сегодня весьма сомнительна.

Если говорить предметнее, то традиционные семейные ценности это:

  • чадородие и многочадие, неприемлемость контроля за рождаемостью;
  • святость человеческой жизни от зачатия до естественной смерти, неприемлемость абортов и эвтаназии;
  • половозрастная иерархия, подразумевающая уважение к старшим, защиту младших, главенствующую роль мужчины-воина и труженика в обществе, почитание женщины-матери, нелицемерная любовь к детям и всеобщая забота о них;
  • целомудрие, благородство и супружеская верность;
  • знание своей родословной.

Отношения в семье, как во внутреннем домашнем совете, проецируются на всё об­щест­во, давая основы для соборности – подлинной демократии, основанной не на компромиссе, не на праве большинства или тем паче на терроре меньшинства, а на единогласии, согласии, симфонии. Только такая крестьянская автаркия, только такая кооперация в России действительно преуспеет. Это то, что касается устоя – иначе говоря, принятого устроения жизни в ее плотском, родовом, кровяном и телесном аспекте.

Однако, как заметил один современный профессиональный философ, будучи приглашенным на научную конференцию по вопросам биополитики и пронатализма, организованную одноименным институтом: просто размножаться во что бы то ни стало – «добродетель кроликов». Замечание справедливое, и это действительно глубокий философский упрек пролайфу, вознесшему жизнь как таковую на свои знамена и хоругви. Надо четко осознавать, что жизнь сама по себе не является целью бытия человека на земле. Школярский стилистический троп обретает здесь свое неожиданно свежее буквальное прочтение: «У кого нет в жизни ничего милее жизни, тот не в силах вести достойный образ жизни».

Разумеется, ничто не может быть оправданием для ее искусственного прерывания. Никакие соображения «целесообразности», «экономики», «прав женщины» здесь не могут браться в расчет, поскольку права на убийство быть не может ни у кого из людей. За пределы права может выходить лишь война, когда убивают, защищая жизнь ближних. Казнить смертью преступников может лишь суверен, Государь, а не демократическая республика. Дающий закон Государь превышает закон. Эта мысль прослеживается через всех теоретиков государственного права от Никколо Макиавелли до Карла Шмитта. Поэтому совершенно справедливо, что в некоторых республиках смертной казни нет.

При этом сама ценность жизни не может определяться, исходя из себя самой, поскольку над ней мы видим нечто ее превышающее и тем опредеˆ­ливающее, определяющее. Это бытие духовное. Оно является источником жизни, и жизнь в конечном итоге к нему возвращается, как к своему источнику. Для нас, православных традиционалистов, сотериологический аспект, аспект перехода из жизни нынешнего века в жизнь вечную является важнейшим в жизненной телеономии, подобно тому как телеономия гусеницы – превращение в бабочку, телеономия яйца – превращение в курицу, телеономия эмбриона – превращение в человека. Жизнь вечная – вот что нас движет вперед. Возможно, вечность и есть то, что Аристотель называл энтелехией, некоей конечной целью. Так что гуманисту XV века Ермолаю Варвару вовсе незачем было искать дьявола, чтобы тот объяснил ему, что это такое и как это слово переводить на латынь. Достаточно было быть хорошим христианином. Жизнь вечная – она уже здесь и сейчас, «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лук. 17:21)». «Его же Царствию несть конца», – как сказано в дораскольном Символе веры, что подразумевает вневременность духовного мира и Царства Божьего, которое не когда-то там будет, а было, есть и никуда не денется.

Исходя из этого, правдой и оправданием крестьянской автаркии должна быть духовная цель. Не кооператив, не община, не артель, даже не семья подлинно объединяет рус­ских людей, а Церковь. «Русский – значит православный», – привыкли мы слышать. Кто-то, возможно, возразит, что наша страна многоконфессиональная и незачем так педалировать эту тему. Но речь тут идет о том, что именно православное византийское наследие явилось становым хребтом нашего государства и в конечном итоге – нашей культурной идентичности. Остальные народы и религиозные субкультуры внесли свой вклад в ее формирование, но не самый главный. Они как планеты, вращающиеся вокруг огромного солнца традиционных православных ценностей. Где-то традиционные православные ценности могут совпадать с субкультурными ценностями других религий, где-то – нет, где-то может происходить их взаимопоглощение, взаимоассимиляция, они могут что-то перенимать друг у друга в культурном отношении, но совершенно очевидно, что эта культура-цивилизация – православная, даже учитывая значительное число на сегодняшний день атеистов, неоязычников и прочих сектантов. Но даже они – люди внутренне православные, их нельзя сравнить с атеистами или язычниками Запада или Востока. Как бы они ни отрицали существование Божье, как бы ни проклинали православие, внутренне они всё равно православные. Как внутренне православными были большевики. Они сколько угодно могли считать себя атеистами, убивать верующих и взрывать храмы, но они были православными русскими атеистами, поскольку это наш цивилизационный культурный код. Евангелие выжгло изнутри нас такую форму, которая, даже когда свет Евангелия для многих погас, понуждала двигаться в том же направлении всемирного братства и всемирной любви по инерции. Говоря одно, а делая другое.

Однако без подлинной духовной пищи стареющие культурные формы, некогда наполненные светоносными евангельскими смыслами, постепенно превращаются в пустые мертвые скорлупы. А пусто место, позволим себе перефразировать известную пословицу, свято не бывает. На Западе этот процесс уже давно завершен. И мы видим, во что превращается общество, когда из него ушел христианский дух. Какими бы полезными и облегчающими жизнь ни были человеческие изобретения, какими бы экологичными они ни представали перед нами, всё это только на погибель падшему человеку.

Поэтому в центре любого крестьянского поселения с неизбежностью должна быть церковь, и не только как здание: само поселение должно быть прежде всего крестьянской-христианской общиной, Церковью. До революции литургийный год формировал изнутри наш уклад, праздники, крестьянские обряды и сельскохозяйственные работы. В этом был залог здоровья общества, залог его самовоспроизведения и ежегодной обновляемости. Священник (выборный в допетровской Руси, представляющей идеал святости для русского человека) и староста на селе были неким аналогом патриарха и царя. Ни одно серьезное дело не решалось без их согласия.

Сегодня у Русской православной церкви очень большие проблемы с заформализованностью – и у клира, и у мирян. Клир и мир отгородились друг от друга. Сама Церковь начинает пониматься как нечто отдельное от рядовых прихожан, только как церковная иерархия. Много ли сегодня приходов, где есть совместный труд, совместные трапезы? Сегодня в храм часто приходят как на некий бал-маскарад, наскоро прикрыв голову платочком из подручных средств и надев на лицо боголепную мину. Троекратно целуются и говорят друг другу «брат», «сестра». Сегодня это уже даже не лицемерие… В самом клире господствует любоначалие, любостяжание и такие грехи, о которых не хочется и поминать. Церкви необходимо вернуть живое, общинное измерение, каковое было у нее до революции, а еще лучше – до Раскола, пагубные последствия которого мы расхлебываем до сих пор – последствия, которые необходимо исцелить взаимным покаянием и взаимным прощением новообрядцев и старообрядцев.

Узнаваемая классика

Burj Al Arab 370+

Музыка русских и зарубежных композиторов XIX и XX веков

Burj Al Arab 370+

Произведения Бетховена

Burj Al Arab 370+

Музыка разных столетий: от XVIII до XX

Burj Al Arab 370+

Балетная музыка Чайковского, Адана, Минкуса, Петрова

Календарь РиЭ.
26 октября

События

1815 – Основано литературное общество «Арзамас».

1824 – В Москве официально открылось здание Малого театра.

1930 – В Ленинграде состоялась премьера балета Дмитрия Шостаковича «Золотой век».

В этот день родились:

Доменико Скарлатти (1685–1757) – итальянский композитор и клавесинист.

Василий Васильевич Верещагин (1842–1904) – выдающийся русский живописец и литератор.

Андрей Белый (1880–1934) – русский писатель, поэт, критик.

Дмитрий Михайлович Карбышев (1880–1945) – российский и советский фортификатор, военный инженер.

Николай Леонидович Духов (1904–1964) – советский конструктор бронетехники, ядерного и термоядерного оружия.

 next

@2023 Развитие и экономика. Все права защищены
Свидетельство о регистрации ЭЛ № ФС 77 – 45891 от 15 июля 2011 года.

HELIX_NO_MODULE_OFFCANVAS