Владимир Маковский. Крестьянские дети. 1890 год
Когда станут рожать не меньше трех
Константин Шестаков
Источник: альманах «Развитие и экономика», №8, декабрь 2013, стр. 30
Константин Александрович Шестаков – кандидат социологических наук, доцент кафедры экономики товарных рынков Тюменского государственного нефтегазового университета, председатель Тюменского регионального отделения Общероссийского общественного движения «Народный собор», председатель Тюменского регионального отделения Общероссийской общественной организации «За жизнь и защиту семейных ценностей», заместитель председателя Тюменского родительского комитета
Фамилистическая теория рождаемости (от англ. family – семья) противостоит в науке, прежде всего, концепции модернизации, или «демографического равновесия» Анатолия Вишневского, с точки зрения которого депопуляция – не проблема, а норма жизни и даже благо цивилизованного общества. Фамилисты же утверждают, что современная демографическая катастрофа развитых стран вызвана ценностно-институциональным кризисом семьи и является глобальной проблемой, возникшей под воздействием сущностных, атрибутивных признаков индустриально-рыночной цивилизации. Рассматриваемые во взаимосвязи демографический кризис и кризис семьи могут привести к самым неблагоприятным последствиям – к депопуляции и разрушению государства, во всяком случае, к утрате социокультурной идентичности страны. Депопуляция, в отличие от концепции модернизации, воспринимается здесь как явление однозначно негативное и даже катастрофическое, требующее немедленных и решительных действий для его предотвращения, планомерного и целенаправленного регулирования воспроизводства населения. По мнению ведущего российского фамилиста Анатолия Антонова: «Истинная цель демографии – предотвращение катастрофы убыли населения».
Для достижения этой цели необходимо прежде всего выявить корневые мотивы рождаемости и использовать полученные знания в области демографической политики. Фамилистическая теория рождаемости утверждает безусловный приоритет потребности в детях и опирается на нее при регулировании репродуктивного поведения в целях повышения рождаемости. Эта потребность в упрощенном виде может быть описана как сочетание усвоенных индивидом репродуктивных норм (того, что принято в обществе) и внутренней потребности в родительстве. Каким же образом можно добиться формирования устойчивой потребности иметь 3-4 детей? Ведь именно такая задача ставится сторонниками фамилизма.
Эффективное воздействие на психологические мотивы потребности в детях (на потребность быть родителем) возможно только на индивидуальном уровне и не рассматривается как элемент социально-демографической политики. Кроме того, потребность в родительстве имеет свой естественный диапазон – до 2 детей. По мнению российского демографа Владимира Борисова, «это тот оптимум, который позволяет родителям сочетать удовлетворение потребности в родительстве с удовлетворением других потребностей». То есть, имея двух детей (желательно мальчика и девочку), можно с полной уверенностью считать себя состоявшимся родителем и в то же время, по большому счету, ни в чем себе не отказывать. В этом диапазоне потребность в родительстве и существует на данный момент, потенциал ее увеличения невелик.
Таким образом, в целях увеличения рождаемости остается идеологическое воздействие с помощью убеждения на «социальный конформизм». Поэтому фамилисты и предлагают меры по повышению в обществе роли, статуса семьи, семейности и семейного образа жизни как основной тренд демографической политики. Безусловно, это необходимо и полезно. Но достаточно ли этого для преодоления катастрофы депопуляции в России (даже в сочетании с грамотной социально-экономической политикой)?
Для ответа на этот вопрос рассмотрим причины и механизмы многодетности и среднедетности в истории, в отдельных социальных группах и в других странах и культурах. Иначе говоря, почему рожали и рожают 3-4 или 5–7, а то и 10–15 детей? С точки зрения фамилизма, главная причина – потребность в детях, обусловленная в прошлом преимущественно экономической мотивацией, а сегодня – неким иррациональным желанием иметь много детей: если в семье рожают 10-го или 15-го ребенка, даже в бедности, значит, существует глубинная заинтересованность в этом ребенке. И если при этом родители прямо указывают (например, при анкетировании) на отсутствие указанной заинтересованности, то «запускается» так называемый парадокс Ла-Пьера: «Люди не всегда поступают так, как говорят». Конечно, нельзя отрицать того, что у некоторых многодетных при анкетировании проявляется данный парадокс. Но безосновательно относить этот психологический феномен ко всем многодетным семьям только потому, что рождение детей без потребности в очередном ребенке не вписывается в фамилистическую концепцию рождаемости, согласно которой рождение детей без потребности в них невозможно.
Опуская многочисленные примеры многодетных семей, рожающих очередного ребенка вопреки жизненным обстоятельствам и при явном и декларируемом отсутствии потребности в детях, обратимся к одному специфическому методу контрацепции, не рассматривавшемуся доселе медициной и социологией. Речь идет о так называемом молитвенном способе контрацепции, который описан в творениях Паисия Святогорца. Данный метод, используемый исключительно в среде воцерковленных православных христиан, представляет немалый интерес. Суть его заключается в следующем. Многодетная супружеская пара по материальным или медицинским основаниям фактически не может и уже не хочет иметь еще больше детей. Но при этом она не желает идти против Бога – вмешиваться в сакральный репродуктивный цикл, попирая волю Творца использованием современных методов контрацепции. Вместе с тем подвиг воздержания в браке оказывается не под силу. Казалось бы, безвыходная ситуация. И супруги начинают возносить молитвы к Богу, прося не посылать очередного ребенка, на которого уже нет ни здоровья, ни сил, ни желания его иметь, сокрушаясь при этом, что они не в силах понести крест воздержания в браке. Но если беременность все-таки случается, об аборте, естественно, не может быть никакой речи, и при благоприятном ее течении рождается очередной ребенок. В данном случае утверждение, что молящиеся об отсутствии зачатия супруги имеют некую алогичную, скрываемую от самих себя потребность в детях, выглядит безосновательным. Ведь зачатый ребенок уже по факту своего существования становится любимым и желанным – это конкретный живой ребенок, а не какой-то абстрактный, следующий в череде уже имеющихся детей. У православной семьи есть потребность жить в мире с Богом и со своей совестью, потребность творить волю Божью, но не потребность в очередном – например, 10-м – ребенке.
Итак, если мы допустим, что в семье могут рожать детей и без потребности в очередном ребенке, то в систему мотиваций репродуктивного поведения нам придется ввести еще одну составляющую – некие аксиологические рамки, или нравственные ограничители репродуктивного поведения. Для большей ясности обратимся к истории. Понимание механизмов аксиологического воздействия на рождаемость осложняют стереотипы теории демографического перехода в отношении эволюции демографических процессов. Теория демографического перехода, до сих пор воспринимаемая многими как аксиома, практически полностью игнорирует воздействие аксиологического фактора на репродуктивное поведение, сводя все к социально-экономической полезности детей в духе утилитарного прагматизма. По убеждению многих современных демографов, главной причиной уменьшения рождаемости стало постепенное изменение, а затем и отмирание экономической составляющей потребности в детях, или экономической мотивации деторождения. По мнению Владимира Борисова, «дети имели значение для родителей как работники, помощники в хозяйстве, его наследники, воины-защитники хозяйства. Большое число детей способствовало благосостоянию семьи (рода, племени), росту авторитета родителей в общине. После промышленной революции XVIII в., по мере развития индустриальной цивилизации, все вышеназванные роли постепенно переходят от семьи к другим социальным институтам. Дети постепенно теряют свою экономическую полезность и начинают удовлетворять в основном лишь эмоциональные потребности родителей, для чего в большинстве случаев, очевидно, достаточно именно 1-2 детей».
