По мере продвижения государства на территории удаленного и малозаселенного
Дальнего Востока рождались такие проекты, как «прошивка» России Транссибирской
магистралью. Или геополитически и геоэкономически мотивированное закрепление
(техническое и правовое) идеи КВЖД.

Ци­ви­ли­за­ция мно­гих на­ро­дов

Вы­ра­жен­ным приз­на­ком рос­сийс­ко­го бы­тия яв­ля­ет­ся, по­жа­луй, его пог­ра­нич­ность, про­чер­чен­ная ли­ни­я­ми ста­рых и но­вых тран­сгра­нич­ных, меж­ци­ви­ли­за­ци­он­ных трак­тов. Тер­ри­то­рия Рос­сии пос­ле­до­ва­тель­но очер­чи­ва­лась в со­от­ве­т­ствии с ге­ог­ра­фи­ей «пу­теп­ро­во­дов» сво­е­го вре­ме­ни, пе­ре­рас­тая в прост­ра­н­ство рас­се­я­ния ее де­я­тель­но­го на­се­ле­ния, ко­то­рое про­яв­ля­ло се­бя как ди­на­мич­ное со­об­ще­ст­во во­ен­но-тор­го­вых кор­по­ра­ций.

Действи­тель­но, ру­бе­жи та­ко­го прост­ра­н­ства (тер­ри­то­ри­аль­но-де­я­тель­но­го комп­лек­са) об­рам­ле­ны пунк­ти­ра­ми зна­чи­мых тор­го­вых марш­ру­тов на­чи­ная со зна­ме­ни­то­го днеп­ро­вс­ко­го «из ва­ряг в гре­ки». Но так­же су­ще­ст­во­вал путь и «из ва­ряг в бул­га­ры» – волжский тракт, пе­ре­хо­дя­щий в до­ро­гу на Хва­лы­нс­кое (Кас­пийс­кое) мо­ре, «к пер­сам» («се­реб­ря­ный путь»). А под­час еще даль­ше – как след стра­н­ствий, ска­жем, Афа­на­сия Ни­ки­ти­на. Был и «особ­ли­вый ян­тар­ный путь», и тран­зит­ное «по­во­лочье», и ле­ген­дар­ная «тро­я­но­ва тро­па»…

Юж­ная гра­ни­ца Рос­сии – фак­ти­чес­ки ли­ния Ве­ли­ко­го шел­ко­во­го пу­ти. А вдоль Ле­до­ви­то­го оке­а­на, от­ме­чен­но­го фор­пос­том рус­ской ци­ви­ли­за­ции – морс­ким мо­нас­ты­рем Со­лов­ки, – про­хо­дил «со­бо­ли­ный тракт», ухо­див­ший за Урал, чуть ли не к во­дам дру­го­го оке­а­на – Ве­ли­ко­го.

Пре­о­до­лев гра­ни­цы Ев­ра­зии, рос­сийс­кая го­су­да­р­ствен­ность в сво­е­об­раз­ном об­ли­чии, на­по­ми­нав­шем ком­по­зи­цию Ост– и Вест-Индских ком­па­ний, выш­ла на прос­то­ры кон­ти­нен­та, рас­по­ло­жен­но­го по ту сто­ро­ну оке­а­на. А пи­о­не­рс­кие су­да уст­ре­ми­лись на юг, вплоть до бе­ре­гов тог­да не­ве­до­мой, но вско­ре отк­ры­той рус­ски­ми мо­ре­ход­ца­ми Ан­тарк­ти­ды. Ины­ми сло­ва­ми, в ка­кой-то мо­мент на­ме­тил­ся кон­тур да­же не ев­ра­зийс­кой, но уни­каль­ной тран­со­ке­а­ни­чес­кой стра­ны или, по сло­вам «рус­ско­го Ко­лум­ба» Гри­го­рия Ше­ли­хо­ва, «все­ле­нс­кой оке­а­ни­чес­кой дер­жа­вы».

Го­ри­зон­ты вос­точ­ной гра­ни­цы им­пе­рии пред­по­ла­га­ли аль­тер­на­тив­ный – оке­а­ни­чес­кий – век­тор раз­ви­тия, чу­див­ший­ся в те­не­тах, ка­за­лось бы, су­гу­бо кон­ти­нен­таль­ной дер­жав­нос­ти. Об­ра­зы, соз­дан­ные на ее «внут­рен­них» бе­ре­гах, на не­у­дер­жан­ных плац­дар­мах, оза­ря­ют­ся мыслью об иной – даль­не­вос­точ­ной – сто­ли­це и дру­гой судь­бе Рус­ско­го ми­ра. Но все это ос­та­лось не слиш­ком внят­ным ми­ра­жом, ис­то­ри­о­со­фс­ки не ос­мыс­лен­ным и по­ли­ти­чес­ки не ре­а­ли­зо­ван­ным рос­сийс­ким ме­гап­ро­ек­том. Меж­ду тем се­вер­ная часть Ве­ли­ко­го (Ти­хо­го) оке­а­на по­лу­чи­ла-та­ки на вре­мя дерз­но­вен­ное на­и­ме­но­ва­ние «Рус­ско­го мо­ря».

Век­тор Рос­сии как «стра­ны прост­ранств», «стра­ны пу­ти» был про­чер­чен так­же ее куль­тур­но-ис­то­ри­чес­кой мис­си­ей сви­де­тель­ства о Хрис­те на Вос­то­ке, ролью аль­тер­на­тив­но­го тран­сгра­ничья Боль­шой хрис­ти­а­нс­кой ци­ви­ли­за­ции. Прон­зив прост­ра­н­ства Ев­ра­зии, стра­на уст­ре­ми­лась бы­ло в транс­кон­ти­нен­таль­ную прос­тор­ность, смы­ка­ясь там с дви­же­ни­ем в про­ти­во­по­лож­ном нап­рав­ле­нии («по­со­лонь») за­пад­но­ев­ро­пейс­кой вет­ви этой же, то есть хрис­ти­а­нс­кой, ци­ви­ли­за­ции.

На про­тя­же­нии дли­тель­но­го пе­ри­о­да ми­ро­ст­ро­и­тель­ные умо­на­ст­ро­е­ния пи­та­ли Рос­сию, яв­ля­ясь дви­жу­щей си­лой как внут­рен­ней, так и внеш­ней экс­пан­сии. Пре­дель­ность и нап­ря­же­ние, на­ли­че­ст­во­вав­шие в ощу­ще­нии ме­та­ис­то­ри­чес­кой ро­ли, пре­доп­ре­де­ли­ли пре­тен­зии на уни­вер­саль­ную, дер­жав­ную, им­пе­рс­кую роль. И, в ко­неч­ном сче­те, на гло­баль­ное при­су­т­ствие. Сле­ду­ет, од­на­ко, ого­во­рить­ся: по­доб­ное са­мо­соз­на­ние на­ро­да и влас­ти, воз­ве­ли­чи­ва­ние стра­ны, уве­рен­ность в ис­пол­не­нии «со­вер­шен­но осо­бой во­ли про­ви­де­ния» пред­по­ла­га­ли воз­мож­ность не толь­ко зап­ре­дель­но­го взле­та, но и ужас­но­го низ­вер­же­ния.