Печать

История и эмоции
Видение

Сергей Белкин

Источник: альманах «Развитие и экономика», №4, сентябрь 2012, стр. 248

Сергей Николаевич Белкин – главный редактор альманаха и портала «Развитие и экономика», член Союза писателей России, кандидат физико-математических наук

Виде?ние – литературный жанр, в котором сюжет видения излагается от лица визионера, которому он был открыт трансцендентной силой.
Ви?дение – то же, что восприятие; система мнений, воззрений о чем-либо.

В под­за­го­лов­ке не прос­тав­ле­но уда­ре­ние – по­то­му что оба ва­ри­ан­та вер­ны. Ли­те­ра­тур­ный текст – но не на­уч­ный или по­ли­ти­чес­кий – име­ет пра­во на со­че­та­ние двух под­хо­дов од­нов­ре­мен­но. И я хо­чу этим пра­вом вос­поль­зо­вать­ся.

***

Пред­ва­ри­тель­ное за­ме­ча­ние об­ще­го ха­рак­те­ра. Лю­бое со­об­ще­ние – как прав­ди­вое, так и лож­ное – вле­чет за со­бой ту или иную эмо­ци­о­наль­ную ре­ак­цию, и в свя­зи с этим оно всег­да нап­рав­ле­но на что-то, оно че­му-то слу­жит. И пред­ви­деть эмо­ци­о­наль­ный ре­зуль­тат воз­дей­ствия так же важ­но, как и оце­ни­вать ис­тин­ность или лож­ность са­мо­го со­об­ще­ния. Ис­тин­ность не всег­да есть ин­дуль­ген­ция на то, что со­об­ще­ние слу­жит доб­ру. Не к мес­ту ска­зан­ные или тен­ден­ци­оз­но по­доб­ран­ные со­об­ще­ния мо­гут на­нес­ти че­ло­ве­ку и це­ло­му об­ще­ст­ву урон, сфор­ми­ро­вать в нем неп­ро­дук­тив­ное сос­то­я­ние, нап­ра­вить его эмо­ции – а зна­чит, и по­ве­де­ние – в оши­боч­ном и да­же гу­би­тель­ном нап­рав­ле­нии.

***

Ког­да мы го­во­рим о собствен­ной ис­то­рии, мы ни­ког­да не долж­ны упус­кать из ви­да цель – за­чем это де­ла­ет­ся. Ес­ли целью яв­ля­ет­ся под­дер­жа­ние гор­дос­ти за Оте­че­ст­во, эмо­ци­о­наль­ный подъ­ем, стрем­ле­ние к даль­ней­ше­му раз­ви­тию са­мо­го се­бя и сво­ей стра­ны – это од­но. Ес­ли «прав­ди­вое» со­об­ще­ние ос­лаб­ля­ет на­шу гор­дость, наш пат­ри­о­тизм, то это дру­гое. Прав­да, при­да­ю­щая нам си­лу («не в си­ле Бог, а в прав­де!»), – это не прос­то со­от­ве­т­ству­ю­щая действи­тель­нос­ти ин­фор­ма­ция или ис­тин­ное выс­ка­зы­ва­ние, а прав­ди­вое со­об­ще­ние, слу­жа­щее доб­ру, рос­ту гор­дос­ти и уве­рен­нос­ти. Лю­бые со­об­ще­ния на пу­ти от мес­та их воз­ник­но­ве­ния до средств мас­со­вой ин­фор­ма­ции долж­ны быть ос­мыс­ле­ны с точ­ки зре­ния ожи­да­е­мо­го воз­дей­ствия. И ес­ли оно не­га­тив­но, то мес­то та­ко­му прав­ди­во­му со­об­ще­нию в ла­бо­ра­то­рии, ме­ди­ци­нс­кой кар­точ­ке боль­но­го, в про­то­ко­ле ос­мот­ра мес­та про­ис­ше­ст­вия, в про­фес­си­о­наль­ной ли­те­ра­ту­ре – где угод­но, толь­ко не в сред­ствах мас­со­вой ин­фор­ма­ции, ибо имен­но они об­ла­да­ют спо­соб­ностью ге­не­ри­ро­вать оп­ре­де­лен­ное эмо­ци­о­наль­ное сос­то­я­ние об­ще­ст­ва. Ког­да го­во­рят, что о пло­хих, пос­тыд­ных эпи­зо­дах оте­че­ст­вен­ной ис­то­рии не­ус­тан­но рас­ска­зы­ва­ет­ся для то­го, «что­бы это не пов­то­ри­лось», – это лу­ка­в­ство. Ког­да се­год­ня мас­си­ро­ван­но, ежед­нев­но, по по­во­ду и без по­во­да рас­ска­зы­ва­ют об «ужа­сах ста­ли­низ­ма» (как вче­ра го­во­ри­ли об «ужа­сах ца­риз­ма» и «ре­ли­ги­оз­ном мра­ко­бе­сии» и т.д.), это ни­как не мо­жет га­ран­ти­ро­вать не­воз­мож­ность их пов­то­ре­ния. Это вред­ная, раз­ру­ши­тель­ная де­ма­го­гия. Про­фес­си­о­наль­ный ана­лиз по­ли­ти­чес­кой ис­то­рии, вы­яв­ля­ю­щий при­чин­но-след­ствен­ные свя­зи имев­ших мес­то яв­ле­ний, поз­во­ля­ю­щий в даль­ней­шем осоз­нан­но из­бе­гать не­же­ла­тель­но­го, – это важ­ная и нуж­ная часть на­уч­ной и по­ли­ти­чес­кой ана­ли­ти­ки. Но ана­ли­ти­ки, ос­та­ю­щей­ся вне об­ще­ст­вен­но­го, мас­со­во­го соз­на­ния. На мас­со­вое соз­на­ние об­ру­ши­ва­ет­ся не на­уч­ная ана­ли­ти­ка, а по­ли­ти­чес­кая борь­ба. Коль ско­ро в этой борь­бе ис­поль­зу­ет­ся та­кой инстру­мент, как «де­мок­ра­ти­чес­кие вы­бо­ры», то и воз­дей­ствие на эмо­ци­о­наль­ный мир элек­то­ра­та с целью от­то­лк­нуть его от со­пер­ни­ка, свя­зав об­раз та­ко­го кон­ку­рен­та на эмо­ци­о­наль­ном уров­не с «ужа­са­ми прош­ло­го», ста­но­вит­ся прак­ти­кой ак­ту­аль­ной по­ли­ти­ки с ис­поль­зо­ва­ни­ем СМИ. То, что при этом на­род-элек­то­рат раз­ру­ша­ет иден­ти­фи­ка­ци­он­ную мат­ри­цу об­ще­ст­вен­но­го соз­на­ния, те­ря­ет ве­ру в собствен­ное пред­наз­на­че­ние, в свою ис­то­рию, в смысл и оп­рав­да­ние собствен­ной жиз­ни и жиз­ни сво­их пред­ков, – это не учи­ты­ва­ет­ся. Это счи­та­ет­ся впол­не при­ем­ле­мой пла­той за дос­ти­же­ние влас­ти «де­мок­ра­ти­чес­ким пу­тем».


 


Персонажи мультфильма «Детство Ратибора» по повести Валентина Иванова «Русь изначальная»

Чем была для нашей страны Византия в последние, скажем, полвека?
Практически ничем. Она существовала как не самая популярная страничка
мировой истории, как периферия сознания – периферия, не имевшая
практической пользы.

***

За­чем мы се­год­ня вспо­ми­на­ем Ви­зан­тию? Чем она так важ­на для на­шей се­год­няш­ней жиз­ни? Лев Гу­ми­лев пи­сал: «Ви­зан­тия – куль­ту­ра не­пов­то­ри­мая, мно­го­об­раз­ная, вып­лес­нув­ша­я­ся да­ле­ко за го­су­да­р­ствен­ные гра­ни­цы конс­тан­ти­но­польс­кой им­пе­рии. Брыз­ги ее зо­ло­то­го си­я­ния зас­ты­ва­ли на зе­ле­ных рав­ни­нах Ир­лан­дии, и дре­му­чих ле­сах За­волжья, и тро­пи­чес­ких на­горь­ях вок­руг озе­ра Ца­на и Ве­ли­кой Ев­ра­зийс­кой сте­пи. В на­шем по­ни­ма­нии тер­мин Ви­зан­тия не толь­ко го­род Конс­тан­ти­но­поль и подв­ла­ст­ная ему стра­на. Не толь­ко ор­то­док­саль­ное пра­вос­ла­вие, но и ере­ти­чес­кие те­че­ния: нес­то­ри­а­н­ство, мо­но­фи­зи­т­ство, мо­но­фи­ли­т­ство, хрис­ти­а­не-гнос­ти­ки и т.д. То, что пе­ре­чис­лен­ные те­че­ния мыс­ли бо­ро­лись меж­ду со­бой, не про­ти­во­ре­чит пред­ло­жен­но­му зна­че­нию тер­ми­на, ибо идей­ная, да и по­ли­ти­чес­кая борь­ба – то­же вид свя­зи, фор­мы раз­ви­тия». Да, ко­неч­но, на­до знать о том, что ка­кие-то важ­ные кор­ни на­ше­го жи­во­го рос­сийс­ко­го дре­ва ухо­дят в глу­би­ну Ви­зан­тийс­кой ис­то­рии, что пра­вос­ла­вие приш­ло к нам из Ви­зан­тии… Это на­до знать и чтить как па­мять о сво­их ос­но­вах, об ис­то­ках ду­хов­нос­ти. По­лез­ны и нра­во­у­чи­тель­ны ана­ло­гии про­цес­са ги­бе­ли Ви­зан­тии с внеш­не схо­жи­ми внут­рен­ни­ми и внеш­ни­ми проб­ле­ма­ми на­шей се­год­няш­ней жиз­ни. Воз­ни­ка­ет на­деж­да, что, зная о пе­чаль­ном опы­те Ви­зан­тии, удаст­ся его из­бе­жать. Ду­ма­ет­ся, од­на­ко, что поль­за тут ско­рее ди­дак­ти­чес­кая. Все в ми­ре из­ме­ни­лось, ста­ло нам­но­го слож­нее, и те са­мые «ви­ру­сы», ко­то­рые сгу­би­ли Ви­зан­тию, то­же мо­ди­фи­ци­ро­ва­лись, хо­тя и ос­та­ют­ся уз­на­ва­е­мы­ми. И ле­ка­р­ства про­тив них нуж­ны но­вые… Чем бы­ла для на­шей стра­ны Ви­зан­тия в пос­лед­ние, ска­жем, пол­ве­ка? Прак­ти­чес­ки ни­чем. Она су­ще­ст­во­ва­ла как не са­мая по­пу­ляр­ная стра­нич­ка ми­ро­вой ис­то­рии, как пе­ри­фе­рия соз­на­ния – пе­ри­фе­рия, не имев­шая прак­ти­чес­кой поль­зы. Да­же для та­ко­го, как я, чьи гре­чес­кие пред­ки, про­жи­вав­шие в Кры­му на про­тя­же­нии ты­ся­че­ле­тий, бы­ли са­мы­ми что ни на есть на­ту­раль­ны­ми ви­зан­тий­ца­ми, а тех из них, ко­то­рые по­па­ли в пе­ре­пи­си на­чи­ная с XVIII ве­ка, я прос­то знаю по име­нам. А мо­жет, имен­но вы­бо­роч­ное заб­ве­ние и от­ри­ца­ние сво­ей ге­не­ти­чес­кой свя­зи с прош­лым по­рож­да­ет те уг­ро­зы су­ще­ст­во­ва­нию стра­ны, с ко­то­ры­ми мы столк­ну­лись се­год­ня? И еще: уме­ем ли мы ана­ли­зи­ро­вать и изв­ле­кать поль­зу из рас­хож­де­ния ожи­да­ний, на­дежд и пла­нов, быв­ших в прош­лом, с воз­ни­ка­ю­щей действи­тель­ностью? Ка­ким ви­де­лось бу­ду­щее де­тей и вну­ков мо­им прап­ра­де­дам? Что не сбы­лось и по­че­му? Что тщет­но в на­ших меч­тах, а от че­го все-та­ки не сто­ит от­ка­зы­вать­ся?

***

Ис­то­рия – как «то, что бы­ло в действи­тель­нос­ти», – не су­ще­ст­ву­ет ниг­де. Бли­же всех к то­му, что бы­ло в действи­тель­нос­ти, приб­ли­жа­ет­ся на­уч­ное ис­то­ри­чес­кое зна­ние, по­то­му что толь­ко на­у­ка ру­ко­во­д­ству­ет­ся точ­ны­ми и про­ве­ря­е­мы­ми кри­те­ри­я­ми ис­тин­нос­ти: нап­ри­мер, под­лин­ным до­ку­мен­том. Но это да­ет лишь фраг­мент зна­ния о быв­шем. Ис­то­ри­чес­кие све­де­ния, со­дер­жа­щи­е­ся в пре­да­ни­ях, ми­фах, ле­ген­дах, в ка­че­ст­ве кри­те­рия ис­тин­нос­ти опи­ра­ют­ся на эмо­ци­о­наль­ные за­яв­ле­ния рас­сказ­чи­ков ти­па «ста­ри­ки врать не ста­нут» или «ма­мой кля­нусь!» Рас­ска­зы о со­бы­ти­ях прош­ло­го, зак­реп­лен­ные в ре­ли­ги­оз­ных кни­гах, в ка­че­ст­ве кри­те­рия ис­тин­нос­ти объ­яв­ля­ют свя­тость текс­та. Ис­то­ри­чес­кие све­де­ния, из­ло­жен­ные в свя­щен­ных кни­гах, – это уже не ис­то­ри­чес­кие дан­ные, а дог­ма­ты, не под­ле­жа­щие из­ме­не­ни­ям, уточ­не­ни­ям или пе­рес­мот­ру. Из всех ин­фор­ма­ци­он­ных ре­сур­сов пи­та­ют­ся ли­те­ра­ту­ра и по­ли­ти­ка, бе­ря то, что им нуж­но, и трак­туя это, как тре­бу­ют по­ли­ти­чес­кий мо­мент и конъ­ю­нк­ту­ра. Мас­со­вое соз­на­ние по­лу­ча­ет боль­шую часть све­де­ний имен­но из этих рук – по­ли­ти­ков, пуб­ли­цис­тов, про­па­ган­дис­тов, ли­те­ра­то­ров. Вро­де бы, и дос­то­вер­ные на­уч­ные дан­ные от на­ро­да ник­то не пря­чет, и да­же в школь­ных учеб­ни­ках они име­ют­ся, но ис­то­рию Фран­ции – не умом, а серд­цем – мно­гие восп­ри­ни­ма­ют по «Трем муш­ке­те­рам», ис­то­рию Оте­че­ст­вен­ной вой­ны 1812 го­да – по «Вой­не и ми­ру», а Пер­вую ми­ро­вую – по «По­хож­де­ни­ям бра­во­го сол­да­та Швей­ка». Та­ко­ва ре­аль­ность, и по­ли­ти­кам она из­ве­ст­на. Лю­ди жи­вут не в ми­ре на­уч­ных фак­тов, а в ми­ре собствен­ных эмо­ций. И по­ве­де­ни­ем лю­дей, их пред­поч­те­ни­я­ми уп­рав­ля­ют не на­уч­ные фак­ты са­ми по се­бе, а эмо­ции и чувства, ко­то­рые мож­но по­ро­дить раз­ны­ми спо­со­ба­ми. Меч­ту то­же рож­да­ют эмо­ции. Стро­го го­во­ря, меч­та – это и есть слож­ная эмо­ция, фор­ми­ру­ю­щая пер­со­наль­ную гам­му чувств в об­раз­ной фор­ме.

***

Ес­ли мы хо­тим, что­бы на­ша стра­на и каж­дый из нас ус­пеш­но раз­ви­ва­лись – и ду­хов­но, и ма­те­ри­аль­но, что­бы мы ве­ри­ли в воз­мож­ность та­ко­го раз­ви­тия и нам хо­те­лось нап­рав­лять на это свои си­лы, зна­ния и уме­ния, со­вер­шен­но не­об­хо­ди­мо, что­бы в каж­дом из нас – а уж в це­лом об­ще­ст­ве прос­то обя­за­тель­но – пре­об­ла­да­ло чувство гор­дос­ти за стра­ну на про­тя­же­нии всей ее ис­то­рии, чувство уве­рен­нос­ти в сво­их си­лах и воз­мож­нос­тях, зна­ние о том, что мы и преж­де, и сей­час спо­соб­ны дос­ти­гать на­ме­чен­ных це­лей. Об­раз стра­ны на всем про­тя­же­нии ее ис­то­рии дол­жен быть по­зи­тив­ным, лю­би­мым, слав­ным. Все труд­нос­ти, все невз­го­ды и мрач­ные пе­ри­о­ды ис­то­рии долж­ны восп­ри­ни­мать­ся как ес­те­ст­вен­ные труд­нос­ти на пу­ти раз­ви­тия, как вре­мен­ные не­у­да­чи, за ко­то­ры­ми нас­ту­па­ли по­бе­ды, как по­иск спо­со­бов дос­ти­же­ния выс­ших иде­а­лов. Имен­но так фор­ми­ру­ет­ся ре­а­лис­ти­чес­кий об­раз то­го, что лю­бишь и це­нишь: прав­ди­во, не скры­вая изъ­я­нов, но с лю­бовью и стрем­ле­ни­ем соз­дать об­раз че­го-то бе­зус­лов­но цен­но­го.


 

История – как «то, что было в действительности» (Леопольд фон Ранке). – не существует нигде. Ближе всех к тому, что было в действительности, приближается научное историческое знание, потому что только наука руководствуется точными и проверяемыми критериями истинности: например, подлинным документом.

К со­жа­ле­нию, сов­ре­мен­ное рос­сийс­кое об­ще­ст­во во всех его сег­мен­тах и преж­де все­го его «по­ли­ти­чес­кий класс» де­ла­ют все, что­бы по­да­вить в об­ще­ст­вен­ном соз­на­нии, в об­ще­ст­вен­ной во­ле ма­лей­шие рост­ки энер­гии со­зи­да­ния. Свою стра­ну при­ка­за­но не­на­ви­деть, пре­зи­рать, сма­ко­вать са­мые бо­лез­нен­ные и тра­гич­ные стра­ни­цы ее ис­то­рии, а да­же об оче­вид­ных дос­ти­же­ни­ях тре­бу­ет­ся го­во­рить как о «про­и­зо­шед­ших воп­ре­ки» или «бла­го­да­ря по­мо­щи изв­не». На­ши сов­ре­мен­ные по­ли­ти­ки и их по­мощ­ни­ки, кол­ду­ю­щие над ре­тор­той, в ко­то­рой клу­бит­ся и бур­лит «об­ще­ст­вен­ное соз­на­ние рос­си­ян», тща­тель­но сле­дят за тем, что­бы лю­бые фрак­ции гор­дос­ти за свое прош­лое, лю­бые взве­си, со­дер­жа­щие дос­ти­же­ния и по­бе­ды, лю­бые эма­на­ции собствен­ной си­лы и спо­соб­нос­тей дос­ти­гать на­ме­чен­ные ре­зуль­та­ты осаж­да­лись, ис­па­ря­лись, из­го­ня­лись.

***

Меч­ты о Рос­сии ред­ко сбы­ва­лись. Дол­гая неп­ре­рыв­ная че­ре­да пись­мен­ных об­ра­зов бу­ду­ще­го – воз­мож­но­го, долж­но­го, не­же­ла­тель­но­го – ни­ког­да пол­ностью не сов­па­да­ла с действи­тель­ностью. Не сов­па­да­ли с ре­аль­ностью и на­уч­ные прог­но­зы – от ра­бот Мен­де­ле­ева до Прог­рам­мы КПСС. И это при­том что и прог­но­зы, и пла­ны яв­ля­лись вер­ны­ми, то есть в них не бы­ло оши­бок, ес­ли не счи­тать ошиб­кой прог­но­зи­ро­ва­ния от­су­т­ствие пред­ви­де­ния ре­во­лю­ций, войн, пе­ре­во­ро­тов.

И в сфе­ре ино­го – фи­ло­со­фс­ко­го, со­ци­аль­но­го – пред­ви­де­ния, ча­ще все­го су­ще­ст­во­вав­ше­го в ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ре, то­же труд­но най­ти что-то, сов­пав­шее с жизнью стра­ны и на­ро­да. Сны Ве­ры Пав­лов­ны у Чер­ны­ше­вс­ко­го трак­то­ва­ли как пред­ви­де­ние со­ци­а­лиз­ма, а ро­ман­ти­чес­кие гре­зы Пуш­ки­на, об­ра­щен­ные к Ча­ада­е­ву, пря­мо-та­ки взя­ли и воп­ло­ти­ли в жизнь, на­пи­сав не­кие име­на «на об­лом­ках са­мов­ластья». Как очень рез­ко, но в чем-то спра­вед­ли­во пи­сал Со­ло­не­вич в «На­род­ной мо­нар­хии»: «Ли­те­ра­ту­ра есть всег­да кри­вое зер­ка­ло жиз­ни. Но в рус­ском при­ме­ре эта кри­виз­на пе­ре­хо­дит уже в ка­кое-то чет­вер­тое из­ме­ре­ние. Из рус­ской ре­аль­нос­ти на­ша ли­те­ра­ту­ра не от­ра­зи­ла поч­ти ни­че­го. От­ра­зи­ла ли она иде­а­лы рус­ско­го на­ро­да? Или яви­лась ре­зуль­та­том разб­ро­да на­ше­го на­ци­о­наль­но­го соз­на­ния? Или, сверх все­го это­го, Толс­той вы­ра­зил свою тос­ку по уми­рав­шим дво­ря­нс­ким гнез­дам, Дос­то­е­вс­кий – свою эпи­леп­сию, Че­хов – свою ча­хот­ку и Горь­кий – свою злоб­ную и безг­ра­нич­ную жаж­ду де­нег, ко­то­рую он смог кое-как удов­лет­во­рить толь­ко на са­мом скло­не сво­ей жиз­ни, да и то за счет совз­на­ков? Я не бе­русь от­ве­тить на этот воп­рос. Но во вся­ком слу­чае – рус­ская ли­те­ра­ту­ра от­ра­зи­ла мно­го сла­бос­тей Рос­сии и не от­ра­зи­ла ни од­ной из ее силь­ных сто­рон. Да и сла­бос­ти-то бы­ли вы­ду­ман­ные». Со­ло­не­вич, ко­неч­но, не эта­лон на­уч­ной точ­нос­ти и объ­ек­тив­нос­ти, но не­ко­то­рую по­лез­ную кор­рек­ти­ров­ку «ли­те­ра­тур­но­го прог­но­зи­ро­ва­ния» по­мо­га­ет про­из­вес­ти.

***

Ог­ля­ды­ва­ясь в на­ше прош­лое, мы ви­дим три им­пе­рии – «три ис­точ­ни­ка и три сос­тав­ных час­ти» раз­ных ас­пек­тов на­шей ис­то­рии: Ви­зан­тийс­кую им­пе­рию – «Гре­чес­кое царство», Рус­ское царство – Рос­сийс­кую им­пе­рию, СССР – Со­ве­тс­кую им­пе­рию. Не­сом­нен­но, есть ос­но­ва­ния го­во­рить и о «чет­вер­той им­пе­рии», так или ина­че ока­зав­шей фун­да­мен­таль­ное вли­я­ние, – Та­та­ро-Мон­гольс­кой (Ор­ды­нс­кое царство, Рус­ско-Ор­ды­нс­кая им­пе­рия и т.п. – как бы ее ни на­зы­ва­ли).

Ви­зан­тия не есть «Рос­сия в прош­лом». Это дру­гая – «не на­ша» – стра­на. Она лишь вли­я­ла на Рос­сию. У Рос­сии своя собствен­ная – во всех ас­пек­тах – ис­то­рия. Мы мно­гие ты­ся­че­ле­тия жи­ли и раз­ви­ва­лись на сво­ей зем­ле, по­рож­дая неп­ре­рыв­ную цепь по­ко­ле­ний, ге­не­ти­чес­ки свя­зан­ных друг с дру­гом. Мы хра­ни­ли и со­вер­ше­н­ство­ва­ли объ­е­ди­няв­ший нас язык. Мы до­бы­ва­ли, раз­ви­ва­ли и пе­ре­да­ва­ли из по­ко­ле­ния в по­ко­ле­ния зна­ния и уме­ния, цен­нос­ти и предс­тав­ле­ния о доб­ре и зле. При этом мы вби­ра­ли в се­бя и «пе­ре­ва­ри­ва­ли» в собствен­ном куль­тур­ном кот­ле мно­гое от дру­гих стран и на­ро­дов. В том чис­ле из­ме­ня­лись и раз­ви­ва­лись на­ши ре­ли­ги­оз­ные предс­тав­ле­ния, и Ви­зан­тия в этом от­но­ше­нии для нас – один из ис­точ­ни­ков.

Мы пы­та­ем­ся вос­ста­нав­ли­вать, ре­ко­н­стру­и­ро­вать об­ра­зы прош­лых эпох, мы пы­та­ем­ся заг­ля­ды­вать в мыс­ли и чувства преж­де жив­ших лю­дей, ста­рясь уга­дать при­су­щие им на­деж­ды и ча­я­ния и со­пос­та­вить это с тем, что про­и­зош­ло в действи­тель­нос­ти. Путь этот тру­ден, не­то­чен, но по­ле­зен. По­то­му что важ­но знать и от­да­вать се­бе от­чет в том, нас­коль­ко оп­рав­дан­ны­ми яв­ля­ют­ся на­ши ожи­да­ния и ве­ра в бу­ду­щее, в ка­кой ме­ре мы спо­соб­ны адек­ват­но восп­ри­ни­мать со­ци­аль­но-по­ли­ти­чес­кие тен­ден­ции, пре­ду­га­ды­вать и со­зи­дать собствен­ное бу­ду­щее.

В этом смыс­ле на­и­бо­лее вли­я­тель­ным, близ­ким, под­да­ю­щим­ся прак­ти­чес­ки по­лез­но­му ана­ли­зу и ос­мыс­ле­нию яв­ля­ет­ся со­ве­тс­кий пе­ри­од на­шей ис­то­рии. К со­жа­ле­нию, этот пе­ри­од ис­поль­зу­ет­ся как ре­зер­ву­ар не­на­вис­ти и през­ре­ния, а не ис­точ­ник люб­ви и гор­дос­ти к стра­не и на­ро­ду. Но ес­ли мы не на­у­чим­ся из бли­жай­ше­го прош­ло­го чер­пать си­лы и энер­гию, то где же мы их тог­да во­об­ще возь­мем?


***

Поль­зу­ясь ши­ро­ки­ми рам­ка­ми жан­ра пуб­ли­цис­ти­чес­ко­го эс­се, об­ра­щусь к лич­ной па­мя­ти и собствен­ным эмо­ци­ям как объ­ек­ту ис­сле­до­ва­ния: ка­ким мне ви­де­лось бу­ду­щее в прош­лом и что нас­ту­пи­ло «на са­мом де­ле». Те­перь, ког­да мне шесть­де­сят два го­да, ин­те­рес­но – по край­ней ме­ре, это ин­те­рес­но мне са­мо­му – вспом­нить и срав­нить: что я ожи­дал от бу­ду­ще­го, к че­му стре­мил­ся, что «стро­ил» – и что по­лу­чи­лось на са­мом де­ле. Мыс­ля­ми о бу­ду­щем, об­ра­за­ми бу­ду­ще­го бы­ла на­пол­не­на жизнь мо­е­го по­ко­ле­ния, да и всей стра­ны. Это бы­ли 60-е – го­ды, став­шие име­нем на­ри­ца­тель­ным, го­ды, обоз­на­чив­шие оп­ре­де­лен­ное по­ко­ле­ние и впол­не оп­ре­де­лен­ный строй мыс­ли, мо­ти­ва­ций. «Шес­ти­де­сят­ни­ки» для ме­ня – ско­рее стар­шие братья: не «от­цы», но и не ро­вес­ни­ки. Боль­ши­н­ство «шес­ти­де­сят­ни­ков» лет на 10–15 стар­ше, они пом­ни­ли вой­ну, не­ко­то­рые да­же участ­во­ва­ли в ней. Наз­ва­ние, прик­ре­пив­ше­еся к это­му по­ко­ле­нию, по мне­нию их са­мих, не­точ­ное. Пра­виль­нее их бы­ло бы на­зы­вать «пя­ти­де­сят­ни­ка­ми» (Ва­си­лий Ак­се­нов) – по де­ся­ти­ле­тию вхож­де­ния в жизнь, в про­фес­сию, по осоз­на­нию ло­ма­ю­щей­ся по­ли­ти­чес­кой ре­аль­нос­ти. А вот мое по­ко­ле­ние – по тем же приз­на­кам – как раз и есть «шес­ти­де­сят­ни­ки». Это для нас по­ле­тел в кос­мос Га­га­рин, для нас об­ра­зо­ва­лась груп­па «Битлз», для нас шло бур­ное ос­во­бож­де­ние аф­ри­ка­нс­ких на­ро­дов при братс­кой по­мо­щи СССР, для нас аме­ри­кан­цы за­вяз­ли во вь­ет­на­мс­кой вой­не, для нас на эк­ра­ны выш­ли «Кав­ка­зс­кая плен­ни­ца» и «Фан­то­мас».

Мыслями о будущем, образами будущего была наполнена жизнь моего поколения, да и всей страны. Это были 60-е – годы. Большинство «шестидесятников» лет на 10–15 старше, они помнили войну, некоторые даже участвовали в ней. Правильнее их было бы называть «пятидесятниками» (Василий Аксенов).

***

Я не сом­не­вал­ся ни в по­бе­де ком­му­низ­ма, ни в том, что ис­то­рия за­ко­но­мер­но раз­ви­ва­ет­ся от низ­ше­го, не­до­раз­ви­то­го (фе­о­да­лизм, ка­пи­та­лизм) к выс­ше­му, бо­лее со­вер­шен­но­му (со­ци­а­лизм, ком­му­низм). Это бы­ло не ощу­ще­ни­ем не­кой те­о­ре­ти­чес­кой воз­мож­нос­ти, а спо­кой­ным зна­ни­ем – срод­ни уве­рен­нос­ти в нас­туп­ле­нии зи­мы или ле­та. Все вок­руг лишь подт­ве­рж­да­ло мощь и не­из­беж­ность прог­рес­са, преж­де все­го – раз­ви­тие тех­ни­ки. Каж­дод­нев­но ощу­ща­лась мо­гу­чая пос­тупь на­уч­но-тех­ни­чес­ко­го раз­ви­тия: пер­вый спут­ник, вто­рой – уже по­боль­ше, по­тя­же­лее. По­том нас­тал че­ред со­ба­чек Бел­ки и Стрел­ки, по­том и до Лу­ны до­ле­те­ли, по­том Га­га­рин–Ти­тов–Ни­ко­ла­ев–По­по­вич–Бы­ко­вс­кий–Те­реш­ко­ва… Я всю жизнь, как му­зы­каль­ную фра­зу, пом­ню эти име­на. На­уч­но-тех­ни­чес­кий прог­ресс про­ни­зы­вал всю на­шу жизнь не толь­ко в кос­мо­се, но и в ежед­нев­ных по­бе­дах раз­ви­вав­шей­ся про­мыш­лен­нос­ти: то за­пус­тят ка­кой-то «стан-3500», то не­бы­ва­лую пло­ти­ну для ГЭС пост­ро­ят, неп­ре­рыв­но по­яв­ля­лись все бо­лее со­вер­шен­ные мо­де­ли са­мо­ле­тов: Ту-104, Ту-114, Ту-134, Ту-144, Ил-18, Ил-62, Як-40. Да и бы­то­вая тех­ни­ка не сто­я­ла на мес­те: хо­ло­диль­ни­ки, сти­раль­ные ма­ши­ны, те­ле­ви­зо­ры и ра­ди­о­лы, маг­ни­то­фо­ны, пы­ле­со­сы и по­ло­те­ры – все вмес­те фор­ми­ро­ва­ло ощу­ще­ние не толь­ко оче­вид­нос­ти прог­рес­са во­об­ще, но и фак­ти­чес­ко­го его при­су­т­ствия в жиз­ни.

Гар­мо­ния ощу­ща­лась не толь­ко в на­уч­но-тех­ни­чес­ком прог­рес­се, но и, как ни стран­но, в пос­то­ян­ной нех­ват­ке че­го-то в жиз­ни. Прес­ло­ву­тый де­фи­цит вы­пол­нял и не­кую по­зи­тив­ную роль: он был тем, что сле­до­ва­ло пре­о­до­ле­вать, – и мно­гое действи­тель­но пре­о­до­ле­ва­лось. Нех­ват­ка ве­щей, их не­дос­туп­ность иг­ра­ли роль «зла», ко­то­рое, од­на­ко, бы­ло злом по­беж­да­е­мым. Де­фи­цит и про­чие жиз­нен­ные не­со­вер­ше­н­ства обес­пе­чи­ва­ли ди­а­лек­ти­чес­кое про­ти­во­ре­чие, яв­ляв­ше­еся ис­точ­ни­ком дви­же­ния впе­ред, раз­ви­ти­ем. Был ясен путь, яс­на бы­ла и цель – ком­му­низм, об­ще­ст­во спра­вед­ли­вос­ти: от каж­до­го по спо­соб­нос­тям, каж­до­му по пот­реб­нос­тям. По­ка это­го не по­лу­ча­лось, но та­ким, как я, бы­ло со­вер­шен­но яс­но, что со вре­ме­нем по­лу­чит­ся.

***

Прог­ресс был ви­ден и ощу­тим не толь­ко в на­уч­но-тех­ни­чес­кой об­лас­ти. Се­то­ва­ния по­э­та Слуц­ко­го: «Что-то фи­зи­ки в по­че­те, что-то ли­ри­ки в за­го­не», – бы­ли по­э­ти­чес­кой шут­кой, не бо­лее. «Ли­ри­ки» на­хо­ди­лись не прос­то «в по­че­те», а пря­мо-та­ки в фа­во­ре. Сла­ва и об­лас­кан­ность властью на­ших зна­ме­ни­тых «ста­ди­он­ных» по­э­тов, на­ших «звезд со­ве­тс­кой эст­ра­ды», на­ших ки­не­ма­тог­ра­фис­тов, пи­са­те­лей, ху­дож­ни­ков бы­ли пре­дель­ны­ми. Ны­неш­нее бле­я­ние «ку­ми­ров преж­них лет» по по­во­ду то­го, что им «не да­ва­ли», их «не пус­ка­ли», их «зап­ре­ща­ли», выг­ля­дит уни­зи­тель­ны­ми ни­ще­нс­ки­ми по­ба­сен­ка­ми, ря­дом с ко­то­ры­ми при­су­т­ство­вать стыд­но, не то что их про­из­но­сить. Те, ко­то­рые действи­тель­но по­па­да­ли под несп­ра­вед­ли­вые жер­но­ва судь­бы и сис­те­мы, ра­зу­ме­ет­ся, бы­ли, но их для столь мощ­но­го мно­го­го­ло­со­го хо­ра ны­неш­них псев­до­жертв «то­та­ли­тар­но­го ре­жи­ма» не хва­ти­ло бы. Не­сом­нен­но, на­ря­ду с та­ки­ми, как я, бы­ли и лю­ди с сов­сем ины­ми предс­тав­ле­ни­я­ми о долж­ном. И их пра­во на иной взгляд ни­чуть не мень­ше мо­е­го. А их роль в судь­бе – стра­ны и мо­ей лич­ной – ока­за­лась го­раз­до важ­нее мо­ей собствен­ной.

***

Возв­ра­щусь к об­ра­зу бу­ду­ще­го, ко­то­рое на­ми ожи­да­лось, не ог­ра­ни­чи­вая се­бя сло­ва­ми «ком­му­низм» и «свет­лое бу­ду­щее», а пы­та­ясь на­щу­пать на­и­бо­лее глу­бин­ные ча­я­ния – мои и ок­ру­жав­ших ме­ня лю­дей. Пы­та­ясь вос­ста­но­вить свои цен­но­ст­ные предс­тав­ле­ния тех лет, я ста­ра­юсь вспом­нить: к че­му, по мо­е­му тог­даш­не­му мне­нию, сле­до­ва­ло стре­мить­ся, что есть ус­пех. Ду­маю, имен­но этот ас­пект жиз­нен­ной фи­ло­со­фии на­и­луч­шим об­ра­зом ха­рак­те­ри­зу­ет предс­тав­ле­ния о долж­ном, же­лан­ном бу­ду­щем, а вов­се не ло­зун­го­вые и пла­кат­ные кон­цеп­ции по­ли­ти­чес­ких те­о­рий.

Глав­ным в жиз­ни счи­та­лось (мною и близ­ки­ми) «най­ти се­бя», оп­ре­де­лить ту про­фес­сию, то поп­ри­ще, к ко­то­ро­му есть при­род­ные склон­нос­ти, та­лант, ес­ли он име­ет­ся. Мак­си­маль­но раск­рыть, раз­вить свои спо­соб­нос­ти – имен­но это предс­тав­ля­лось на­и­бо­лее важ­ным. Все ос­таль­ное (день­ги, сла­ва, об­ще­ст­вен­ное по­ло­же­ние) счи­та­лось вто­рос­те­пен­ным. И при этом – ес­те­ст­вен­ным след­стви­ем пра­виль­нос­ти вы­бо­ра. Ес­ли ты не ошиб­ся в вы­бо­ре про­фес­сии – приз­на­ние и ус­пех при­дут обя­за­тель­но!


 

Научно-технический прогресс пронизывал всю нашу жизнь не только в космосе,
но и в ежедневных победах развивавшейся промышленности: то запустят какой-то
«стан-3500», то небывалую плотину для ГЭС построят, непрерывно появлялись
все более совершенные модели самолетов: Ту-104, Ту-114, Ту-134, Ту-144, Ил-18,
Ил-62, Як-40.

***

Я по­лу­чил луч­шее в ми­ре об­ра­зо­ва­ние. Зву­чит вы­зы­ва­ю­ще и пре­тен­ци­оз­но, од­на­ко, по­ла­гаю, что де­ло обс­то­ит имен­но так: я окон­чил фи­зи­чес­кий фа­куль­тет уни­вер­си­те­та по спе­ци­аль­нос­ти «те­о­ре­ти­чес­кая и ма­те­ма­ти­чес­кая фи­зи­ка». Мож­но, ко­неч­но, при оцен­ке уров­ня по­лу­чен­но­го об­ра­зо­ва­ния срав­ни­вать дос­та­точ­но важ­ные, но вто­рич­ные приз­на­ки: ка­кой имен­но уни­вер­си­тет, с ка­ки­ми оцен­ка­ми и т.д. Эти фак­то­ры зна­чи­мые, но не от­ме­ня­ют выс­ка­зы­ва­ния в его об­щем смыс­ле: об­ра­зо­ва­тель­ная прог­рам­ма и ка­че­ст­во пре­по­да­ва­ния, мне пре­дос­тав­лен­ные, со­от­ве­т­ство­ва­ли выс­ше­му уров­ню ми­ро­вых дос­ти­же­ний в этой сфе­ре. Я знал фи­зи­ку и ма­те­ма­ти­ку не ху­же вы­пу­ск­ни­ков Кемб­рид­жа, Гар­вар­да или Мас­са­чу­се­тс­ко­го тех­но­ло­ги­чес­ко­го уни­вер­си­те­та – что впос­ле­д­ствии жизнь подт­вер­ди­ла. Мы на­хо­ди­лись на уров­не са­мых пос­лед­них дос­ти­же­ний на­у­ки и об­ла­да­ли пе­ре­до­вы­ми ис­сле­до­ва­тельс­ки­ми на­вы­ка­ми. Мы ощу­ща­ли се­бя пол­но­цен­ной частью еди­но­го ми­ро­во­го про­цес­са «поз­на­ния при­ро­ды». Го­во­ря язы­ком сов­ре­мен­ным, мы (фи­зи­ки-ма­те­ма­ти­ки) дав­но и все­це­ло бы­ли гло­ба­ли­зи­ро­ва­ны, у нас на всех бы­ла од­на об­щая сис­те­ма зна­ний и уме­ний, об­щая и цель­ная кар­ти­на ми­ра, соз­дан­ная уси­ли­я­ми ми­ро­вых ге­ни­ев из раз­ных стран и на­ро­дов. По­э­то­му у ме­ня не бы­ло при­чин для ус­той­чи­во­го не­до­воль­ства действи­тель­ностью.

***

Гу­ма­ни­та­рии за­час­тую на­хо­ди­лись в ином по­ло­же­нии, сфе­ра их де­я­тель­нос­ти – в ка­кой бы стра­не и в ка­кие бы вре­ме­на они ни на­хо­ди­лись – всег­да весь­ма жест­ко ог­ра­ни­че­на и пре­доп­ре­де­ле­на язы­ко­во-куль­тур­ной и по­ли­ти­чес­кой сре­дой. Ра­зу­ме­ет­ся, это бы­ло и ны­не яв­ля­ет­ся серь­ез­ной при­чи­ной для не­до­воль­ства по­ли­ти­чес­кой (куль­тур­ной, язы­ко­вой, ре­ли­ги­оз­ной и т.д.) сре­дой оби­та­ния и про­фес­си­о­наль­ной де­я­тель­ностью мно­гих гу­ма­ни­та­ри­ев. Гра­ни­ца меж­ду «гу­ма­ни­та­ри­я­ми» и «не­гу­ма­ни­та­ри­я­ми» в том смыс­ле, о ко­то­ром я сей­час го­во­рю, очень ус­лов­на. Нап­ри­мер, фи­зик Анд­рей Са­ха­ров в си­лу обс­то­я­тельств лич­но­го и, воз­мож­но, ми­ро­во­з­зрен­чес­ко­го ха­рак­те­ра весь­ма ост­ро вдруг по­чу­в­ство­вал «нес­во­бо­ду», до ко­то­рой мно­гим дру­гим фи­зи­кам не бы­ло ни­ка­ко­го де­ла ли­бо они не при­да­ва­ли это­му та­ко­го зна­че­ния.

***

Пос­коль­ку я ро­дил­ся в семье, в ко­то­рой об­щая куль­ту­ра и на­уч­ная ра­бо­та це­ни­лись пре­вы­ше все­го, то со­от­ве­т­ству­ю­щая ие­рар­хия смыс­лов бы­ла мною восп­ри­ня­та как неч­то ес­те­ст­вен­ное, тем бо­лее что сис­те­ма цен­нос­тей, про­па­ган­ди­ро­вав­ша­я­ся в стра­не, не всту­па­ла с ней в про­ти­во­ре­чие. Путь «вос­хож­де­ния к ус­пе­ху» был для ме­ня по­ня­тен: уни­вер­си­тет–ас­пи­ран­ту­ра–кан­ди­да­тс­кая–док­то­рс­кая… И глав­ным во всех этих фор­маль­ных ве­хах бы­ла про­фес­си­о­наль­ная и твор­чес­кая сос­то­я­тель­ность, приз­на­ние про­фес­си­о­наль­ной сре­ды, об­щее со­дер­жа­ние жиз­ни. Мое ус­пеш­ное бу­ду­щее го­дам к шес­ти­де­ся­ти предс­тав­ля­лось при­мер­но сле­ду­ю­щим. По фор­маль­ным приз­на­кам: док­тор фи­зи­ко-ма­те­ма­ти­чес­ких на­ук, про­фес­сор, ав­тор не­ко­е­го «дос­та­точ­но­го» ко­ли­че­ст­ва опуб­ли­ко­ван­ных на­уч­ных ра­бот и мо­ног­ра­фий, в ко­то­рых от­ра­же­ны пол­но­цен­ные (в ме­ру та­лан­та и усер­дия) ре­зуль­та­ты ис­сле­до­ва­ний. По внут­рен­не­му со­дер­жа­нию: мак­си­маль­но ши­ро­кая эру­ди­ция в раз­ных об­лас­тях, ос­но­ва­тель­ное зна­ние ми­ро­вой ли­те­ра­ту­ры, ис­ку­с­ства – жи­во­пи­си, му­зы­ки, те­ат­ра, ки­но. По ма­те­ри­аль­но­му уров­ню: оче­вид­ное и ав­то­ма­ти­чес­ки воз­ни­ка­ю­щее бла­го­сос­то­я­ние про­фес­со­ра ву­за – квар­ти­ра, на­пол­нен­ная хо­ро­шей биб­ли­о­те­кой и соб­ра­ни­ем грам­мо­фон­ных плас­ти­нок, быть мо­жет, ав­то­ма­ши­на, воз­мож­ность пу­те­ше­ст­вий по род­ной стра­не, а в иск­лю­чи­тель­ных слу­ча­ях и за гра­ни­цу. Если вы живётё в Киеве и вам понадобился диплом строителя, то вы можете приобрести диплом в Киеве, а для того чтобы купить диплом , вам необходимо выбрать учебное заведение, которого нужен вам диплом, учебное заведение можно подбирать, как в Киеве, так и во всей Великой Украине! По приз­на­кам, так ска­зать, де­мог­ра­фи­чес­ким – по­ла­гал иметь семью, дво­их-тро­их де­тей и не­ко­то­рое ко­ли­че­ст­во вну­ков, а так­же сох­ра­нять тес­ные от­но­ше­ния с родствен­ни­ка­ми и друзь­я­ми, то есть под­дер­жи­вать «ро­доп­ле­мен­ной» и «про­фес­си­о­наль­но-дру­жес­кий» клас­те­ры об­ще­ния. По приз­на­кам «ме­та­фи­зи­чес­ким» я во­об­ще ни­че­го не хо­тел об­рес­ти в бу­ду­щем, пос­коль­ку ни о чем по­доб­ном не ду­мал: я счи­тал се­бя ате­ис­том «как все», и ни проб­ле­ма заг­роб­ной жиз­ни, ни проб­ле­ма гре­ха или спа­се­ния ду­ши ме­ня не ин­те­ре­со­ва­ли. Цер­ковь как ре­ли­ги­оз­ный инс­ти­тут я восп­ри­ни­мал как пе­ре­жи­ток прош­ло­го, ко­то­рый дол­жен от­ме­реть сам со­бой. А вот к Церк­ви как объ­ек­ту куль­тур­но-ис­то­ри­чес­ко­го нас­ле­дия я от­но­сил­ся с лю­бовью, счи­тая, что хра­мы на­до бе­речь и вос­ста­нав­ли­вать, что цер­ков­ную му­зы­ку на­до ис­пол­нять и слу­шать, что ико­ны – важ­ней­шая часть рус­ско­го ис­ку­с­ства и т.д.


***

Я не хо­чу предс­тав­лять на­шу семью не­ким отор­ван­ным от ре­аль­ной жиз­ни ост­ров­ком «ма­те­ри­а­лис­ти­чес­ко­го иде­а­лиз­ма». Бы­ли у нас и кри­ти­чес­кий взгляд на про­ис­хо­дя­щее, и дос­та­точ­но жест­кие оцен­ки прош­ло­го, и не­у­дов­лет­во­рен­ные бы­то­вые нуж­ды, и сис­те­ма­ти­чес­кая нех­ват­ка де­нег, и неп­ри­я­тие мно­гих глу­пых им­пе­ра­ти­вов, при­ня­тых в об­ще­ст­ве. Ви­дел я вок­руг се­бя и дру­гие семьи, и дру­гие иде­а­лы. Сей­час для ме­ня имен­но эти от­ли­чия, их при­ро­да ста­ли од­ним из са­мых глав­ных «внут­рен­них дис­кур­сов». Я пы­та­юсь по­нять при­ро­ду то­го смер­тель­но опас­но­го рас­ко­ла, в ко­то­ром мы су­ще­ст­ву­ем и ко­то­рый про­дол­жа­ет с ог­ром­ной нас­той­чи­востью до­би­вать стра­ну. Я хо­тел бы мак­си­маль­но глу­бо­ко и обс­то­я­тель­но по­нять, по­че­му ро­див­ший­ся в 1902 го­ду в Кост­ро­мс­кой гу­бер­нии Бел­кин Ни­ко­лай Ива­но­вич (мой отец) и ро­див­ший­ся в 1921 го­ду в со­сед­ней Ярос­ла­вс­кой гу­бер­нии Яков­лев Алек­сандр Ни­ко­ла­е­вич (член По­лит­бю­ро ЦК КПСС, «про­раб пе­ре­ст­рой­ки») столь раз­лич­ны по сво­им глу­бин­ным прин­ци­пам, по сво­им цен­нос­тям? По­че­му пер­вый – прос­то и без па­фо­са лю­бил свою стра­ну и всю жизнь от­дал на­у­ке, вто­рой – «то­же-уче­ный» – стал ее сла­до­ст­ра­ст­ным па­ла­чом? По­че­му я, ро­див­ший­ся в Ярос­лав­ле в 1950 го­ду, люб­лю свою стра­ну во всей ее слож­ной и про­ти­во­ре­чи­вой це­ло­ст­нос­ти, а ро­див­ша­я­ся со мной в один год в Ба­ра­но­ви­чах Ва­ле­рия Иль­и­нич­на Но­вод­во­рс­кая не­на­ви­дит ее с глу­бо­кой про­фес­си­о­наль­ной са­мо­от­вер­жен­ностью са­ни­та­ра-ист­ре­би­те­ля вред­ных на­се­ко­мых? И мо­жем ли мы най­ти комп­ро­ми­с­сное со­су­ще­ст­во­ва­ние во имя об­щих для нас выс­ших цен­нос­тей?

Сетования поэта Слуцкого: «Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне», – были поэтической шуткой, не более. «Лирики» находились не просто «в почете», а прямо-таки в фаворе. Слава и обласканность властью наших знаменитых «стадионных» поэтов, наших «звезд советской эстрады», наших кинематографистов, писателей, художников были предельными.

***

Вос­ста­нав­ли­вая тот об­раз бу­ду­ще­го, ко­то­рый су­ще­ст­во­вал в мо­ем во­об­ра­же­нии в да­ле­ком прош­лом, мо­гу быть не­то­чен во мно­гих де­та­лях, но при этом я уве­рен, что су­ще­ст­вен­ные, ба­зо­вые чер­ты пе­ре­даю пра­виль­но. Во вся­ком слу­чае, о том, к че­му пы­та­юсь про­бить­ся – к цен­но­ст­но­му яд­ру семьи и мо­е­му лич­но­му, – ста­ра­юсь пи­сать прав­ди­во.

***

Бла­гос­ло­вен­ные шес­ти­де­ся­тые сме­ни­лись се­ми­де­ся­ты­ми – имен­но этот пе­ри­од сей­час на­зы­ва­ют зас­то­ем. В том кон­те­кс­те, о ко­то­ром я пи­шу, те го­ды – как раз не зас­той, а на­ча­ло мощ­ной тур­бу­ле­нт­нос­ти, сом­не­ний, рас­хож­де­ний в жиз­нен­ных прин­ци­пах, для мно­гих – пе­ре­о­цен­ки фун­да­мен­таль­ных взгля­дов на об­ще­ст­во и го­су­да­р­ство. Для ме­ня ос­нов­ным ис­точ­ни­ком этих «воз­му­ще­ний» бы­ла сре­да на­уч­но-тех­ни­чес­кой ин­тел­ли­ген­ции, часть ко­то­рой на­ча­ла эмиг­ри­ро­вать, что соп­ро­вож­да­лось пе­рес­мот­ром взгля­дов на «иде­а­лы ком­му­низ­ма» и на «по­ро­ки ка­пи­та­лиз­ма». Серд­це­ви­ной та­ко­го пе­рес­мот­ра и та­кой пе­ре­о­цен­ки в боль­ши­н­стве слу­ча­ев бы­ла не­у­дов­лет­во­рен­ность ма­те­ри­аль­ным по­ло­же­ни­ем и ма­те­ри­аль­ны­ми перс­пек­ти­ва­ми в срав­не­нии с та­ко­вы­ми в «раз­ви­тых стра­нах». В иных слу­ча­ях не­у­дов­лет­во­рен­ность ис­хо­ди­ла из ре­ли­ги­оз­но­го или на­ци­о­наль­но­го дис­ком­фор­та. Я, ра­зу­ме­ет­ся, на­хо­дил­ся под вли­я­ни­ем этих раз­го­во­ров, пе­ри­о­ди­чес­ки пог­ру­жал­ся в ин­фор­ма­ци­он­ный по­ток, опи­сы­вав­ший за­ме­ча­тель­ную, изо­биль­ную жизнь «там» и мрач­ную нес­во­бо­ду в ми­ре то­таль­но­го де­фи­ци­та «здесь». При этом, од­на­ко, мое цен­но­ст­ное яд­ро – как я те­перь по­ни­маю и фор­му­ли­рую – не раз­мы­ва­лось, не раз­ру­ша­лось. Я лишь ста­но­вил­ся бо­лее ин­фор­ми­ро­ван­ным, но не ут­ра­чи­вал при этом бла­го­ра­зум­ной спо­соб­нос­ти под­вер­гать сом­не­нию лю­бые све­де­ния. Во мне не про­ис­хо­ди­ла сме­на предс­тав­ле­ний о «пра­виль­ном пу­ти», не фор­ми­ро­ва­лась стра­те­гия пе­ре­беж­ки «ту­да, где луч­ше». И ес­ли я к кон­цу се­ми­де­ся­тых уже до­га­ды­вал­ся, что в вось­ми­де­ся­том го­ду ком­му­низм пост­ро­ен не бу­дет, то счи­тал это лишь не­точ­ностью прог­но­за, си­ту­а­тив­ной ошиб­кой, а не прин­ци­пи­аль­ной неп­ри­год­ностью па­ра­диг­мы. Важ­но так­же от­ме­тить, что к кон­цу се­ми­де­ся­тых мой кри­ти­цизм в от­но­ше­нии су­ще­ст­во­вав­шей по­ли­ти­чес­кой сис­те­мы и ее спра­вед­ли­вос­ти из­ряд­но воз­рос. Ве­ра в «не­отв­ра­ти­мое» свет­лое бу­ду­щее по­ду­гас­ла, а зна­чи­мость ма­те­ри­аль­но­го фак­то­ра воз­рос­ла. Раз­но­об­ра­зие су­деб и жиз­нен­ных пу­тей мо­их кол­лег, свер­стни­ков, мно­же­ст­вен­ность фак­то­ров, вли­яв­ших на это, ука­зы­ва­ли, как ми­ни­мум, на то, что не все в жиз­ни так од­ноз­нач­но и «един­ствен­но вер­но», как ду­ма­лось в юнос­ти. Я тог­да еще не мог осоз­нать «джек­сон-вэ­ни­ко­вс­кую» эмиг­ра­цию мо­их кол­лег и зна­ко­мых как «сме­ну лич­ной па­ра­диг­мы», но яс­но осоз­на­вал при­я­тие ими дру­гих «пра­вил иг­ры», дру­гих жиз­нен­ных ори­ен­ти­ров, ко­то­рые они восп­ри­ни­ма­ли не толь­ко как бо­лее вы­год­ные, но и бо­лее спра­вед­ли­вые для се­бя и сво­их де­тей. Ра­ди это­го они от­ка­зы­ва­лись от куль­тур­ной и язы­ко­вой сре­ды, не прос­то при­ни­мая не­из­беж­ность прев­ра­ще­ния их де­тей и вну­ков в иной куль­тур­но-язы­ко­вый тип, но и го­ря­чо же­лая это­го.

***

Вось­ми­де­ся­тые го­ды с оче­вид­ностью про­де­мо­н­стри­ро­ва­ли ма­раз­ма­ти­чес­кую бес­по­мощ­ность выс­шей влас­ти, не­об­хо­ди­мость пе­ре­мен, но та­ких пе­ре­мен, ко­то­рые при­ве­дут-та­ки к пост­ро­е­нию об­ще­ст­ва все­об­щей спра­вед­ли­вос­ти – об­ще­ст­ва, по-преж­не­му на­зы­ва­е­мо­го ком­му­низ­мом или «со­ци­а­лиз­мом с че­ло­ве­чес­ким ли­цом». Лю­бой пар­тий­ный ли­дер, приз­вав­ший к пе­ре­ме­нам, был об­ре­чен на ус­пех и все­на­род­ную под­де­рж­ку. Та­ко­вым ока­зал­ся Гор­ба­чев. Ко­неч­но, важ­но по­нять, кто он – ду­рак или ум­ни­ца, мер­за­вец или пра­вед­ник, пре­да­тель или ге­рой, по­ли­ти­чес­кий ди­вер­сант или кто-то еще. Важ­но – но не для мо­их рас­суж­де­ний. Для мо­их рас­суж­де­ний важ­нее, что в ре­зуль­та­те его де­я­тель­нос­ти у ме­ня бы­ло от­ня­то бу­ду­щее. То са­мое бу­ду­щее, к ко­то­ро­му я стре­мил­ся, к дос­ти­же­нию ко­то­ро­го го­то­вил се­бя и сво­их де­тей. То бу­ду­щее, за ко­то­рое я нес от­ве­т­ствен­ность пе­ред по­ко­ле­ни­я­ми сво­их сог­раж­дан.


 

Любой партийный лидер, призвавший к переменам, был обречен на успех
и всенародную поддержку. Таковым оказался Горбачев. Конечно, важно понять,
кто он – дурак или умница, мерзавец или праведник, предатель или герой,
политический диверсант или кто-то еще. Однако для моих рассуждений важнее,
что в результате его деятельности у меня было отнято будущее.

***

Ко­нец вось­ми­де­ся­тых для ме­ня стал пе­ри­о­дом тра­ги­чес­кой лом­ки мно­гих жиз­нен­ных ре­а­лий. Мне приш­лось окон­ча­тель­но от­ка­зать­ся от сво­ей про­фес­сии и от на­уч­ной ра­бо­ты во­об­ще. Мно­гие ока­за­лись вы­нуж­ден­ны­ми не жить и раз­ви­вать­ся, а вы­жи­вать, что­бы хо­тя бы как-то дать воз­мож­ность сво­им де­тям вы­ру­лить на до­ро­гу, где, быть мо­жет, бу­дет твор­че­ст­во, раз­ви­тие, про­фес­си­о­на­лизм, ус­пех. Пу­ти к это­му ле­жа­ли или че­рез эмиг­ра­цию, или че­рез со­у­час­тие в пог­ро­ме («сов­ков» и «ком­му­няк»), или че­рез предп­ри­ни­ма­тель­ство, ко­то­рое в слу­чае уда­чи мог­ло дать день­ги. А день­ги ста­ли с тех пор глав­ным «ре­сур­сом все­го». За­да­ча ос­лож­ня­лась тем, что я жил в од­ной из быв­ших со­юз­ных рес­пуб­лик и не от­но­сил­ся к ти­туль­ной на­ции. По­э­то­му в по­ли­ти­чес­кой жиз­ни я мог участ­во­вать толь­ко как объ­ект уни­же­ния, как но­си­тель ви­ны за «ис­то­ри­чес­кое прош­лое» и ни­как ина­че. Да­же кол­ла­бо­ра­ци­о­низм не обес­пе­чи­вал вы­хо­да из уни­жен­но­го сос­ло­вия. Жизнь в ре­жи­ме вы­жи­ва­ния отв­ра­ти­тель­на. Это осо­бен­но про­ти­во­ес­те­ст­вен­но для тех, ко­то­рые уже жи­ли иной – оду­хот­во­рен­ной – жизнью, ста­ви­ли и дос­ти­га­ли вы­со­ких це­лей, ос­ва­и­вая изощ­рен­но-слож­ные про­фес­сии, вост­ре­бо­ван­ные и оце­нен­ные об­ще­ст­вом, ко­то­рые дви­га­лись от прос­то­го ко все бо­лее и бо­лее слож­но­му. «Мо­дус ви­вен­ди» и «мо­дус опе­ран­ди» но­во­го об­ще­ст­ва ста­ли оп­ре­де­лять аван­тю­рис­ты и без­да­ри, ли­шен­ные стрем­ле­ния к раз­ви­тию. Раз­ви­тие – это неп­ре­мен­но по­иск и об­ре­те­ние но­во­го. Зах­ва­тив­шие власть эпи­го­ны не стре­ми­лись к но­во­му. Они до­воль­ство­ва­лись ко­пи­ро­ва­ни­ем, под­ра­жа­ни­ем. Их вож­де­лен­ным ре­зуль­та­том ста­ло не неч­то но­вое, а день­ги, ко­то­рые мож­но за­по­лу­чить и в жан­ре ими­та­ции.

***

Важ­но от­ме­тить фак­ти­чес­кую сме­ну су­ти па­ра­диг­мы су­ще­ст­во­ва­ния: преж­де я по­ни­мал, что дос­ти­же­ние ду­хов­но­го (про­фес­си­о­наль­но­го, на­уч­но­го и т.д.) ре­зуль­та­та вле­чет за со­бой ма­те­ри­аль­ное воз­наг­раж­де­ние. Те­перь все из­ме­ни­лось: обес­печь (не­важ­но ка­ким спо­со­бом!) ма­те­ри­аль­ный ре­зуль­тат, а уж по­том смо­жешь, ес­ли за­хо­чешь, по­пы­тать­ся при­об­щить­ся и к куль­ту­ре, и к ду­хов­нос­ти.

***

Под­во­дя итог мо­е­му рас­суж­де­нию об об­ра­зе бу­ду­ще­го (или о «ви­де­нии» – с обо­и­ми уда­ре­ни­я­ми), с ко­то­рым про­жи­та пер­вая по­ло­ви­на жиз­ни, не­об­хо­ди­мо сде­лать сле­ду­ю­щие вы­во­ды. До тех пор по­ка не нас­ту­пи­ла ско­ро­теч­ная ги­бель па­ра­диг­мы, ко­то­рой этот об­раз со­от­ве­т­ство­вал, он при­да­вал до­пол­ни­тель­ные смыс­лы, оп­рав­да­ния и уте­ше­ния в жиз­ни ре­аль­ной. Его роль бы­ла двой­ствен­ной: слу­жа подс­порь­ем для фор­ми­ро­ва­ния по­зи­тив­ных смыс­лов бы­тия, он не спо­со­б­ство­вал сво­ев­ре­мен­но­му кри­тич­но­му восп­ри­я­тию действи­тель­нос­ти, ре­ги­ст­ра­ции но­вых об­ще­ст­вен­ных про­цес­сов и яв­ле­ний, пос­ти­же­нию их су­ти, вы­ра­бот­ке за­щит­ных ме­ха­низ­мов, фор­ми­ро­ва­нию скор­рек­ти­ро­ван­ных об­ра­зов бу­ду­ще­го. Но не счи­таю, что этот об­раз на­ве­ки ис­чез: он су­ще­ст­ву­ет на скла­де идей и об­ра­зов, он еще мо­жет быть вост­ре­бо­ван как экс­пе­ри­мен­таль­ная мо­дель, как не­у­дав­ший­ся про­то­тип воз­мож­ной усо­вер­ше­н­ство­ван­ной мо­де­ли в бу­ду­щем. Об­раз ком­му­нис­ти­чес­ко­го бу­ду­ще­го не был соз­дан мною са­мим. Он был пред­ло­жен изв­не, а я лишь над­ле­жа­щим об­ра­зом его восп­ри­нял с по­мощью су­ще­ст­во­вав­шей сис­те­мы об­ра­зо­ва­ния, куль­ту­ры, по­ли­ти­чес­ко­го прос­ве­ще­ния и про­па­ган­ды, се­мей­но­го вос­пи­та­ния. Сей­час ни у ме­ня, ни у всех ос­таль­ных, со­би­ра­ю­щих­ся жить в Рос­сии, нет об­ра­за бу­ду­ще­го. Во вся­ком слу­чае – нет об­ра­за по­зи­тив­но­го бу­ду­ще­го. Мрач­ных ани­ти­у­то­пий – сколь­ко угод­но, и аз мно­гог­реш­ный то­же при­ло­жил к это­му ру­ку.

***

В об­щем, мы ока­за­лись жи­ву­щи­ми в прост­ра­н­стве трил­ле­ра: по­за­ди мрак и ужас, впе­ре­ди – ужас и мрак. В та­кой сис­те­ме ко­ор­ди­нат не хо­чет­ся ис­кать пу­ти ни впе­ред, ни на­зад. От­сю­да хо­чет­ся толь­ко сбе­жать или… прос­нуть­ся. Прос­нуть­ся и осоз­нать, что прош­лое бы­ло прек­рас­ным, а бу­ду­щее ста­нет еще прек­рас­нее! Но как это сде­лать, не впа­дая из од­ной вред­ной ере­си – оп­ле­вы­ва­ния прош­ло­го и де­мо­ни­зи­ро­ва­ния бу­ду­ще­го – в дру­гую – ла­ки­ров­ку прош­ло­го и со­чи­не­ние оче­ред­ных су­саль­ных уто­пий? А для это­го нуж­на пра­виль­ная со­ци­аль­ная фи­ло­со­фия, поз­во­ля­ю­щая сох­ра­нять со­ци­аль­ное здо­ровье и раз­ви­вать­ся, раск­ры­вая свои по­тен­ци­а­лы. Се­год­ня у нас нет со­ци­аль­ной фи­ло­со­фии как ме­то­да ос­мыс­ле­ния действи­тель­нос­ти и вы­ра­бот­ки стра­те­гии дви­же­ния в бу­ду­щее. Из-за это­го мы хва­та­ем­ся за ка­кие угод­но кри­те­рии – эко­но­ми­чес­кие, по­ли­ти­чес­кие или да­же вов­се ме­та­фи­зи­чес­кие, упус­кая воз­мож­ность жить здо­ро­вой со­ци­аль­ной жизнью.

***

Пер­со­наль­ная и со­ци­аль­ная пси­хо­ло­гии в этом очень близ­ки. Че­ло­век мо­жет изв­лечь по­лез­ный урок из про­и­зо­шед­ше­го с ним од­ним един­ствен­ным об­ра­зом – ос­во­е­ни­ем сов­ре­мен­ных ме­то­дов са­мо­а­на­ли­за, та­ких, нап­ри­мер, как са­но­ген­ное мыш­ле­ние. С его по­мощью мож­но не прос­то ра­зоб­рать­ся, а на­у­чить­ся уп­рав­лять сво­и­ми эмо­ци­я­ми (оби­дой, ви­ной, рев­ностью, стра­хом и т.д.), а не на­хо­дить­ся в их влас­ти или пы­тать­ся по­да­вить их в се­бе. Об­ще­ст­во то­же пе­ре­жи­ва­ет эмо­ции. И ес­ли эти пе­ре­жи­ва­ния не «раз­мыс­лить» в со­от­ве­т­ствии с эф­фек­тив­ны­ми ме­то­ди­ка­ми, ес­ли не вы­ра­бо­тать пра­виль­ную со­ци­аль­ную фи­ло­со­фию, об­ще­ст­во бу­дет бо­леть – и бо­леть смер­тель­но. Пси­хо­ло­ги­чес­кие ме­ха­низ­мы лич­ной и со­ци­аль­ной пси­хо­ло­гий схо­жи. Прав­да, со­от­ве­т­ству­ю­щие ме­то­ди­ки для об­ще­ст­ва по­ка не раз­ра­бо­та­ны.


 


Борис Кустодиев. Масленица. 1919

Без массового деятельного оптимизма мы рассыплемся, развалимся, разбежимся.
А где же взять его – этот самый деятельный оптимизм? А в самих себе, в своей
собственной истории – позитивно окрашенной и воспринимаемой,
представляющей Россию в красочном светлом образе.

***

Но ес­ли для са­мо­го се­бя че­ло­век и яв­ля­ет­ся «нрав­ствен­ным субъ­ек­том», то кто яв­ля­ет­ся «нрав­ствен­ным субъ­ек­том» для об­ще­ст­ва? Есть ли у на­ше­го об­ще­ст­ва этот субъ­ект? Ча­ще все­го, как толь­ко речь за­хо­дит об об­ще­ст­вен­ной мо­ра­ли, взо­ры об­ра­ща­ют­ся к цер­ков­ным инс­ти­ту­там тра­ди­ци­он­ных кон­фес­сий, пос­коль­ку воп­ро­сы нрав­ствен­нос­ти всег­да на­хо­ди­лись в цент­ре вни­ма­ния ве­ро­у­че­ний и свя­щен­нос­лу­жи­те­лей. Кро­ме прак­ти­чес­ко­го опы­та, у Церк­вей есть и те­о­ре­ти­чес­кий ба­зис, кри­те­рии мо­ра­ли, сис­те­ма нрав­ствен­ных ко­ор­ди­нат, вос­хо­дя­щая в слу­чае хрис­ти­а­н­ства, нап­ри­мер, к На­гор­ной про­по­ве­ди Ии­су­са Хрис­та. Вы­пол­ня­ют ли се­год­ня Церк­ви эту со­ци­аль­ную функ­цию – быть нрав­ствен­ным субъ­ек­том об­ще­ст­ва? Мне ду­ма­ет­ся, нет, не в пол­ной ме­ре. По ря­ду клю­че­вых мо­мен­тов жиз­ни на­шей стра­ны и об­ще­ст­ва Цер­ковь за­ня­ла вы­жи­да­тель­ную, мол­ча­ли­вую по­зи­цию, са­мо­за­щит­но на­по­ми­ная, что ее глав­ная функ­ция – не де­ла зем­ные, а мир гор­ний.

***

Бы­ло бы хо­ро­шо, ес­ли бы кто-то на­пи­сал «Ис­то­рию спра­вед­ли­вос­ти». Рас­смот­рел бы из­ме­не­ние со­дер­жа­ния это­го по­ня­тия в раз­ные вре­ме­на и у раз­ных на­ро­дов, по­ка­зал бы от­ли­чия в восп­ри­я­тии спра­вед­ли­вос­ти у раз­ных сло­ев од­но­го и то­го же об­ще­ст­ва, при­вел бы при­ме­ры спра­вед­ли­вос­ти и несп­ра­вед­ли­вос­ти и объ­яс­нил бы при­чи­ны и то­го и дру­го­го. И рас­ска­зал бы о пос­ле­д­стви­ях для об­ще­ст­ва, не рас­поз­нав­ше­го мас­со­вую несп­ра­вед­ли­вость од­них по от­но­ше­нию к дру­гим.

***

Все раз­мыш­ля­ю­щие о глав­ном ка­че­ст­ве, глав­ном от­ли­чии же­лан­ной Рос­сии бу­ду­ще­го при­хо­дят к од­но­му и то­му же по­ня­тию – спра­вед­ли­вость. Все хо­тят жить в спра­вед­ли­вом об­ще­ст­ве. Но на­до пом­нить, что предс­тав­ле­ния о спра­вед­ли­вос­ти су­ще­ст­вен­но раз­нят­ся в за­ви­си­мос­ти от то­го, по ка­кую сто­ро­ну при­лав­ка ты на­хо­дишь­ся. На­до по­ни­мать, что, со­вер­шив неч­то безн­ра­в­ствен­ное в масш­та­бах все­го на­ро­да, всей стра­ны, нель­зя сде­лать вид, что это­го не бы­ло, или предс­та­вить это как де­я­ние нрав­ствен­ное – в на­деж­де, что «все за­бу­дет­ся». Не по­лу­чит­ся. На безн­ра­в­ствен­ной ос­но­ве не пост­ро­ить чест­но­го и спра­вед­ли­во­го ми­ра. В ис­то­рии ми­ро­вых ре­во­лю­ций всег­да имел мес­то по­рыв на­род­ных масс к спра­вед­ли­вос­ти. Ра­ди ее тор­же­ст­ва уби­ва­ли и гра­би­ли. Про­хо­ди­ло вре­мя, и «кое-ка­кая» спра­вед­ли­вость «кое в чем» ус­та­нав­ли­ва­лась. Всем дос­ти­же­ни­ям со­ве­тс­кой влас­ти – ре­аль­ным и не­сом­нен­ным – и действи­тель­но вы­со­ким иде­а­лам эпо­хи пред­ше­ст­во­ва­ли прес­туп­но-безн­ра­в­ствен­ные пос­туп­ки «ре­во­лю­ци­он­ных масс» и их «ко­мис­са­ров». Да и те, ко­то­рые бо­ро­лись с со­ве­тс­кой властью – за «свою спра­вед­ли­вость», – то­же по­пи­ра­ли нрав­ствен­ные за­ко­ны. Смог­ли ли мы дать это­му взве­шен­ную нрав­ствен­ную оцен­ку? По­ни­ма­ем ли мы – за­чем нуж­на по­доб­ная оцен­ка, ка­кой во­об­ще долж­на быть оцен­ка, нап­рав­лен­ная на под­лин­ное при­ми­ре­ние? Нет, мы лишь уси­ли­ли об­ще­ст­вен­ный рас­кол, по­ля­ри­зуя про­ти­во­по­лож­ные по­зи­ции. Как во­об­ще это­го до­бить­ся, кто дол­жен и мо­жет сде­лать это об­ще­ст­вен­но приз­нан­ным? По­пыт­ки дос­тиг­нуть это­го в фор­ме осуж­де­ния «куль­та лич­нос­ти» и его ре­мей­ка под наз­ва­ни­ем «дес­та­ли­ни­за­ция» не при­нес­ли долж­но­го нрав­ствен­но­го эф­фек­та в си­лу сво­ей оши­боч­нос­ти: оце­ни­ва­ли не тех, не так, не тог­да, не за то и не те.

***

В неп­ре­рыв­ной нрав­ствен­ной оцен­ке – а это всег­да оцен­ка эмо­ци­о­наль­ная – про­ис­хо­дя­ще­го во всех сфе­рах жиз­ни сос­то­ит важ­ней­шая функ­ция и со­ци­аль­ной фи­ло­со­фии, и ис­то­ри­чес­кой на­у­ки, и Церк­ви, и действу­ю­щих по­ли­ти­ков, и де­я­те­лей куль­ту­ры. На­до да­вать нрав­ствен­ную оцен­ку со­бы­ти­ям прош­ло­го, ис­хо­дя как из так или ина­че по­ни­ма­е­мых нрав­ствен­ных ус­то­ев про­шед­ше­го пе­ри­о­да, так и из норм дня се­год­няш­не­го. Но и это­го ма­ло. На­до ак­ку­рат­но раз­би­рать­ся в при­чи­нах, ис­то­ках, мо­ти­ва­ци­ях, под­ви­нув­ших на­род, его по­ли­ти­чес­ких ли­де­ров на те или иные де­я­ния. У нас по­ка нет ме­ха­низ­ма, ко­то­рый поз­во­лил бы это сде­лать. На мой взгляд, его нет и в ми­ре. Те на­ро­ды, ко­то­рым приш­лось за­ле­чи­вать по­хо­жие ис­то­ри­чес­кие ра­ны, лишь зак­ры­ва­ли – бо­лее или ме­нее гу­ман­но – гла­за на проб­ле­му, де­лая вид, что ее уже нет. Но ни один на­род, пе­ре­жив­ший оби­ду – эт­ни­чес­кой, ре­ли­ги­оз­ной или по­ли­ти­чес­кой при­ро­ды, – не за­бы­ва­ет о ней, по­ка он су­ще­ст­ву­ет. Он мо­жет дли­тель­ное вре­мя вес­ти се­бя так, как буд­то «все прош­ло», но при ма­лей­шем разд­ра­жи­те­ле оби­ды ожи­ва­ют и ста­но­вят­ся го­то­вы­ми сно­ва оп­ре­де­лять по­ве­де­ние.

***

Се­год­ня стра­на и ее по­ли­ти­чес­кая эли­та пог­ру­же­ны в пес­си­мизм, у них нет ни ве­ры, ни на­деж­ды. Пес­си­мис­том мож­но, а иног­да и долж­но быть в ака­де­ми­чес­ком инс­ти­ту­те или на уни­вер­си­те­тс­кой ка­фед­ре. Но ес­ли ты хо­чешь что-то конк­рет­ное сде­лать в ре­аль­ной жиз­ни, ес­ли ты по­ли­тик, же­ла­ю­щий че­го-то дос­тичь, ты обя­зан из­лу­чать эн­ту­зи­азм и ве­ру в ус­пех. Без мас­со­во­го де­я­тель­но­го оп­ти­миз­ма мы рас­сып­лем­ся, раз­ва­лим­ся, раз­бе­жим­ся. А где же взять его – этот са­мый де­я­тель­ный оп­ти­мизм? А в са­мих се­бе, в сво­ей собствен­ной ис­то­рии – по­зи­тив­но ок­ра­шен­ной и восп­ри­ни­ма­е­мой, предс­тав­ля­ю­щей Рос­сию в кра­соч­ном свет­лом об­ра­зе. А к тем, для ко­то­рых об­раз Рос­сии иной – гряз­но-не­га­тив­ный, – я и не об­ра­ща­юсь!