Иран остается ключевым игроком в Сирии, Турция начала свою партию
Алексей Макаркин
Сегодня важнейшим остается вопрос о том, смогут ли ключевые внешние игроки – Россия, США, Турция и Иран – согласовать свои позиции по сирийскому вопросу. Судьба российско-иранского сотрудничества по Сирии является примером недостаточной устойчивости большей части альянсов, заключаемых в связи с военными действиями в этой стране. Министр обороны Ирана Хосейн Дехган обвинил Москву в «позерстве», «неджентльменском поведении» и желании «показать себя сверхдержавой». Иран – это не Сирия, где Асад готов согласиться на любые условия сотрудничества, так как без российской поддержки его режим обречен. В свою очередь, Турция в последние недели активно шантажировала США, угрожая резким похолоданием в двусторонних отношениях после попытки военного переворота. Турецкие войска впервые перешли сирийскую границу и оказали поддержку своим союзникам в рядах сирийской оппозиции, занявшим приграничный город Джераблус. Военно-политическая ситуация в Сирии продолжает оставаться крайне сложной.
Развитие сирийского кризиса
Российские воздушно-космические силы (ВКС) смогли использовать авиабазу в иранском Хамадане лишь в течение недели, а затем разрешение было отозвано. Турция впервые ввела свои войска на сирийскую территорию для того, чтобы не допустить расширения территории, контролируемой курдскими формированиями в районе турецко-сирийской границы.
Еще недавно такие действия Анкары вызвали бы крайне негативную реакцию России, но в условиях сближения двух стран Москва предпочла сделать сдержанное заявление. США, в свою очередь, стремятся договориться с Россией и выстроить баланс интересов в отношениях с турками и курдами с тем, чтобы не допустить столкновения между ними и направить усилия обеих сторон на борьбу с ИГИЛ (запрещен в России).
Если до конца президентского срока Барака Обамы удастся освободить от ИГИЛ иракский Мосул и сирийскую Ракку, причем без прямого участия крупных контингентов войск США и их союзников (спецназ и советники уже находятся в Сирии и Ираке), то уходящий президент США сможет занести эти операции себе актив. У следующей администрации США будет меньше внешнеполитических проблем. В связи с этим важнейшим становится вопрос о том, смогут ли ключевые внешние игроки – Россия, США, Турция и Иран – согласовать свои позиции по сирийскому вопросу.
Судьба российско-иранского сотрудничества по Сирии является ярким примером недостаточной устойчивости большей части альянсов, заключаемых в связи с военными действиями в этой стране. В последнее время иранские военные и их союзники (от ливанской «Хезболлы» до афганских хазарейцев), действующие в Сирии, оказались в непростой ситуации. В боях за крупнейший город сирийского севера – Алеппо – Башару Асаду и его шиитским партнерам не удалось добиться победы, более того, антиасадовские формирования повысили уровень координации своих действий и смогли нанести ощутимый контрудар. Сейчас в Алеппо установилось динамическое равновесие, при котором ни одна из сторон не может добиться явного перевеса.
В этих условиях иранцы согласились на предоставление России своего аэродрома в Хамадане с тем, чтобы российские ВКС наносили оттуда удары и по ИГИЛ, и по «умеренной» оппозиции Асаду (тем более, что и в среде «умеренных» есть немало радикалов). Однако если 16 августа стало известно о предоставлении права использовать аэродром, то уже 21 августа Иран отозвал разрешение. Министр обороны Ирана Хосейн Дехган обвинил Москву в «позерстве», «неджентльменском поведении» и желании «показать себя сверхдержавой». «Эта страна хочет зарекомендовать себя в качестве эффективного игрока в рамках операции в Сирии, чтобы вести переговоры с США и гарантировать собственную важную роль в политическом будущем Сирии»,– заявил министр.
Источник «Коммерсанта» в органах военного управления России рассказал, что у сторон возникло «некоторое недопонимание»: российские военные хотели использовать авиабазу не только как аэродром подскока, но и как полноценный военный объект с размещением там соответствующих арсеналов, но иранскую сторону такой вариант не устроил.
Интересно, что 20 августа тот же Дехган не просто заявил, что «сроки использования иранского военного объекта российской авиацией не ограничены», но даже намекнул на возможность предоставления России второй базы на иранской территории. Таким образом, ситуация изменилась в течение суток. До этого власти Ирана парировали критику столь тесного военного сотрудничества с Россией внутри страны. У президента Хасана Рухани нет прочного большинства в парламенте – и его оппоненты тут же воспользовались «раскруткой» темы военного присутствия России в Хамадане. Дело в том, что иранская Конституция запрещает размещение иностранных военных баз на территории страны. Депутаты парламента обратились к спикеру с просьбой провести закрытое заседание по этому вопросу. Однако правительство отстаивало необходимость именно такого формата военного сотрудничества с Россией, несмотря на заявления критиков.
В этих условиях российские военные, похоже, стали «продавливать» расширение своего присутствия в Иране, которое совершенно точно подпадало под конституционный запрет. Однако Иран – это не Сирия, где Асад готов согласиться на любые условия сотрудничества, так как без российской поддержки его режим обречен. Иран находится в принципиально иной ситуации и сохраняет возможности для маневра, в том числе в отношениях с Западом. Доверие между сторонами и до афронта с аэродромом в Хамадане было далеко не безусловным. Отметим, что в длительных переговорах о снятии санкций Иран обошелся без посредничества со стороны России (которое неофициально предлагалось), а первый зарубежный визит после отмены санкций Рухани совершил не в Москву, а в Париж и Рим. В Иране же с настороженностью наблюдали за многочисленными российско-американскими контактами, опасаясь, что Москва использует сирийский фактор для того, чтобы добиться уступок от США, которые никак не связаны с иранскими интересами.
И, наконец, отношение Ирана к России исторически является непростым. Политика царской России по отношению к Персии рассматривается современными иранскими историками как колониальная. Ввод советских (и, одновременно, английских) войск в Персию в 1941 году также расценивается негативно, как нанесший ущерб стране. Бывший президент Махмуд Ахмадинежад даже давал понять, что может потребовать компенсации за эти события. А создатель исламского Ирана аятолла Хомейни называл СССР «малым Сатаной», то есть относился к нему лишь немногим лучше, чем к США – «большому Сатане». Таким образом, было достаточно лишь немного перегнуть палку, как недоверие резко возросло, и иранцы дезавуировали только что принятое решение.
Одновременно росла напряженность в турецко-курдских отношениях. Курды в последние месяцы расширяли свое присутствие в районе сирийско-турецкой границы, распространяя свое влияние как в западном, так и восточном направлениях. Только что завершился конфликт в Эль-Хасаке на востоке Сирии – из этого города курды вытеснили асадовцев, причем попытки сирийских властей атаковать курдов с воздуха встретили жесткое сопротивление американцев, де-факто установивших в районе Эль-Хасаки бесполетную зону. После этого Асаду осталось только договариваться при посредничестве России с курдами о выводе своих войск из этого города.
Но если в Эль-Хасаке США поддержали курдов, то несколько иная ситуация сложилась на западном направлении. В августе курдские формирования при поддержке американцев выбили ИГИЛ из приграничного города Манбиджа, что вызвало резкое неприятие со стороны Турции, опасающейся создания на границе курдского «пояса» – объединения нескольких пока разрозненных кантонов, которое может в будущем стать основой Курдистана. В то же время и США, несмотря на свою помощь курдам, были явно недовольны тем, что они действуют исключительно в собственных интересах и продвигаются на запад вместо того, чтобы идти на юг и штурмовать там «сирийскую столицу ИГИЛ» – Ракку. Курдское руководство понимает, что штурм Ракки может привести к большим потерям, а город все равно не удержать под своим контролем.