Археология русского мира
Федор Гиренок

Русский мир − это мир, обжитый русскими, освоенный нами, приспособленный для себя, для своей жизни. Откуда же взялось слово «русский»?

Ефим Честняков «Город всеобщего благоденствия»

По словам Даля, встарь писали «Руский», но затем Польша назвала нас на латинский манер «Россией», россиянами. И мы переняли эту манеру, перенесли ее в кириллицу и стали писать «русский». Русский мир немыслим без России.

Для русских мир, как село, — это целая вселенная. Мы в него вселяемся со всем своим скарбом, превращая места необитаемые в обитаемые. И с тех пор в нашей вселенной обитаемое, как правило, чередуется с необитаемым, обжитое — с необжитым. Поэтому для русских настоящее — это всегда то, что перестает быть, а будущее — это то, что только становится и никак не может стать.  В XIX веке «Философические письма» Чаадаева сделали Россию предметом русской мысли. Что мы узнали о России в результате двухсотлетней работы этой мысли? Мы узнали, что Россия — это не просто наша страна, наше государство. Россия — это особый мир. В чем же состоит его особенность? Прежде всего, в устроении нашего ума, нашей души.

Русский умострой

Строение ума русского человека определено не идеей золотой середины, не дианоэтическими добродетелями, а принципом: «либо все, либо ничего». Следуя этому принципу, трудно найти компромисс и легко впасть в крайности. Ближайшим следствием из этого принципа является «действие во имя». Действие во имя носит жертвенный характер и одновременно оно является остатком былых мистериальных действий. По существу своему оно является не целерациональным, а символическим.

Поэтому в русском мире символы иногда важнее реальности. В символическом действии ценится не прагматика и не жизнь человека, а идея, некий метафизический замысел. Ориентация на высший смысл рано или поздно обессмысливает горизонт действия хозяйствующей души. Из самоотречения, из понимания того, что высшим личностным актом является не действие во имя личности, а отречение от личности, следует равнодушное отношение к жизни человека. В России не особенно дорожили человеком, не возвеличивали его, не ставили ему, как в Европе, памятники. Не личность, а отзывчивость человека, его душевная теплота ценились в России, в русском мире.

София

Русский мир неразумен. Он, по словам Булгакова, софиен, то есть мудро устроен Богом. В софийности важна не связь с единым, не логика, а парадокс. В ней мыслится возможность действия силой абсурда, преодолевающего действие силы реального. Не Логос, а София удерживает мир от распада.

В свое время Соловьев, создавая теорию Софии, выделил в мире три силы. Первая сила — это Восток, вторая сила — это Запад. Восток отрицает свободу, подчиняя человека Богу. Запад отрицает Бога, требуя свободы. В итоге мир распадается. С одной стороны, в нем доминирует идея бесчеловечного Бога, а с другой — безбожного человека. И та, и другая сторона без связи друг с другом омертвели. «Необходимо, — пишет Соловьев, — присутствие третьей силы», которая может примирить единство со свободой. Эта сила — славяне, вернее, русские.

В чем Соловьев видит задачу русских, то есть России? В том, чтобы мы оживили, одухотворили и Восток, и Запад. Освободили их от взаимной вражды и дали им «общее безусловное содержание». Но откуда это содержание у нас? Оно у нас есть потому, что мы — народ-посредник. Мы — посредники между человечеством и божественным миром, полагал Соловьев, и я с ним согласен.

София не совпадает с Логосом. Для того чтобы жить в мире, нужен логос, нужны вычисления и расчет. Для того чтобы творить мир, нужна София, нужен спекулятивный реализм. Благодаря Софии, мы не действуем, как на Западе, но мы и не бездействуем, как на Востоке. Русский мир интуитивно улавливает метафизические ритмы своей жизни, которые годами как бы просачиваются в его сознание. А потом все в один миг меняется.

Русский быт

Бытие русского человека коренится в быте. Поэтому он ценит не свободу, а волю. Иными словами, ему нужна не политическая свобода, как в Европе, а бытовая. К политической свободе он равнодушен. У нас культура основывается на морали, тогда как в Европе культура предшествует морали. В России нет никакого пиетета по отношению к праву, потому что нам нужна правда, а не право. Где развито право, там, по словам К. Аксакова, не нужна совесть. Правду нельзя подкупить, ее нельзя уступить другому, тогда как право, что дышло — куда повернешь, туда и вышло. Русский человек подчиняется высшей власти не потому что он раб, а потому что он передает ей право заниматься политикой, оставляя за собой право автономного быта.

География

Русский мир — не географическое понятие, хотя он и раскинулся от Карпат до Калифорнии. Русский мир — это не только Донбасс. Он может быть и там, где нет русских, но есть обрусевшие народы. Например, в Грузии. Россия — и не Запад, хотя мы на западе, и не Восток, хотя мы и на востоке.

Русский мир — это духовное понятие. Мы стали русскими, потому что наша Церковь когда-то заговорила по-славянски, а не по-гречески и не на латыни. Может быть, благодаря этому, она долгое время была чужда европейскому логосу и близка софийности Востока.

Русский мир — это космос

«У всякого народа есть родина и только у нас — Россия», — в этих словах Г. П. Федотова формулируется мысль о том, что Россия — это не народ, населяющий одну шестую часть земли, в разные века эту часть заселяли разные народы. Но к России это уже не имеет никакого отношения. Россия — это способ, каким наша родина находит связь с нашим отечеством.

Русское сознание хорошо видит различие между родиной и отчеством. Родина — это родимая земля, что-то близкое, теплое, уютное. Родина рождает. На родине тебе сочувствуют. Она, как мать, встречает тебя словами утешения. Родина мила, но на нее нельзя полагаться. Она не опора. Ей самой нужна поддержка. Родина — это язык, мифы, песни, земля. У отечества свои песни, свои слова. Отечество — в отдалении. Из этой отдаленности слышен строгий голос отца. Холодный и повелительный. Отечество требует служения. Оно надзирает, наказывает и поощряет. В нем сила. От него исходит порядок в русском мире.