Русофобия – психоисторическое оружие Запада
Андрей Фурсов
Конференция на тему русофобии в нашей ситуации запоздала как минимум на четверть века. Я говорю «в нашей», имея в виду следующее. Последние три-четыре года наглядно продемонстрировали всем — кто не слеп, тот видит, — что Запад останется врагом России независимо от того, какой у нас будет строй, вот и американские военные уже заговорили о том, что отношения США и России останутся конфронтационными даже после ухода Путина. Ну а министр обороны Германии, мать семерых детей, 22 июня 2015 года сделала заявление о том, что с Россией нужно вести дела с позиции силы. Дата заявления выбрана, по-видимому, не случайно. Госпожа министр забыла, чем закончилась попытка ее соплеменника и создателя первого Евросоюза начать 22 июня 1941 года разговор с Россией с позиции силы. Хоть бы детей своих пожалела; забыла, болезная, судьбу деток Геббельса и красный флаг над Рейхстагом?
Повторю, конференция запоздала, но лучше поздно, чем никогда, хотя потеря времени, темпа, как сказали бы шахматисты, налицо. Ясность всегда нужна, особенно нужна ясность по поводу исторических противников, а попросту говоря — врагов. Ослабление и подчинение России, стирание идентичности русских как державообразующего народа с целью установления контроля над русскими ресурсами и пространством (значение и ценность последнего возрастает по мере роста угрозы геоклиматической катастрофы) — давняя цель правящих групп Запада. В систематическом виде эта цель была сформулирована в последней трети XVI века в католической (Габсбурги) и протестантской (Англия, Джон Ди) версиях.
Стремление подчинить огромную территорию, разрушить контролирующее ее государство и покорить, сломить государствообразующий народ обосновывалось якобы враждебным по отношению к европейцам характером государства и народа России, их агрессивностью — мнимыми, разумеется: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Особый акцент при этом делался на конфессиональную инаковость русских — их православие. Вплоть до 1820-х годов акцентирование инаковости русских по отношению к западноевропейцам носило преимущественно религиозный характер, хотя имела место и национальная, а точнее, этническая составляющая. С 1820-х годов ситуация изменилась: на первый план в информационно-психологической (психоисторической) войне против России вышла этноисторическая, национально-культурная и государственно-политическая составляющие, то есть оформляется русофобия в строгом смысле слова. Собственно, можно сказать, что с выходом этих составляющих, то есть с русофобией, на первый план и начинается всерьез психоисторическая война Запада против России. Это — качественный сдвиг, однако прежде чем говорить о нем, следует определить, что имеется в виду под терминами «психоисторическая война» и «русофобия».
II
Психоисторическая война — это комплекс систематических, целенаправленных и долгосрочных действий, цель которых — установление контроля над психосферой общества-мишени, прежде всего над психосферой его властной и интеллектуальной элиты с постепенным выходом за рамки первичных целевых групп воздействия и последующим стиранием атакуемой психосферы и замещением ее своей.
Основные сферы («фронты») ведения психоисторической войны: образование, обществоведческая наука, СМИ (последние точнее называть СМРАД — средства массовой рекламы, агитации и дезинформации), рассчитанные на слабоумных, пускающих слюни восторга от лицезрения салонных дебилов, которые обсуждают то, о чем якобы «все говорят», а по вечерам еще и типа шутят.
Транснациональные СМРАД с формальной государственной привязкой стремятся представить Россию, существующий в ней властный режим, его главного персонификатора чуть ли не врагом человечества №1. «Режим — преступный», «русские аннексировали Крым», «Россия ведет войну против Украины», «на России лежит вина за сбитый малайзийский «Боинг», «Россия присвоила ресурсы Сибири, которые не способна освоить», «в России преследуют гомосексуалистов» и т.п.
Ясно, что уже в конце ХХ века журналистика (как обычная, так и телевизионная) деградировала, изжив себя, и из профессии превратилась в занятие; ясно также, что западный обыватель равнодушен и верит своим СМРАД; ясно, что пятая колонна в РФ исполняет свой стриптиз прежде всего для внешнего потребителя, отрабатывая чужеземные серебряники, загранпоездки, награды; ясно, что спорить с ними бессмысленно. И, тем не менее, хочется спросить: если с 1991 года по наши дни по миру прокатилось больше войн, чем в 1945/50-1991 годах, если все они так или иначе были организованы Западом, то при чем здесь Россия? Нет ни одного доказательства, что «Боинг» сбили ополченцы, и, напротив, немало свидетельств тому, что это сделали украинцы. В России нет закона о преследовании гомосексуализма, который ныне не только (в глазах многих) уже не является половым извращением, но стал чем-то значительно большим, а именно пропуском в элитные и/или околоэлитные круги, знаком причастности к ним: готовность переступить через биологическое естество и традиционные социальные нормы есть знак лояльности Хозяевам мировой игры, символ готовности подставить зад не только в переносном, но и в прямом смысле слова (чем это отличается от опускания в тюрьмах? Добровольным характером? Чем это отличается от вылизывания зада вожаку в стае бабуинов? Тем, что этим занимаются люди? Люди ли?).
За всеми липовыми обвинениями западной верхушки в адрес России скрывается, если счистить шелуху, страх перед единственной незападной страной, которая не просто не легла под капиталистический Запад в качестве колонии или полуколонии, не только успешно сопротивлялась ему, но в течение четырех столетий наносила ему поражения, а в ХХ веке создала альтернативную капитализму мировую систему — системный антикапитализм. Русские — не Запад, но в то же время европейцы (другие европейцы) создали альтернативную западной европейскую же культуру, основанную на русских ценностях. Кто-то верно заметил, что если героев западных писателей первого ряда (Бальзак, Диккенс, Золя) волнуют деньги и карьера, то героев русских писателей первого ряда (Толстой, Достоевский) занимает смысл жизни, вопросы нравственности. Россия — это другая христианская Европа, нежели Запад, другая Европа, распространившаяся на всю Северную Евразию и живущая по своим правилам, и уже тем самым неприятная Западу и неприемлемая. Отсюда — агрессивная русофобия как важнейшее оружие психоисторической войны против России.
Основные уровни ведения психоисторической войны — информационный, концептуальный, метафизический (смысловой). На информационном — простейшем — уровне происходит искажение фактов; концептуальный уровень — это интерпретация и пакетирование информации (фактов, которые в случае ложной интерпретации превращаются в фальшь-факты) определенным образом, навязывающим объекту воздействия выгодное субъекту вúдение; метафизический (смысловой) уровень — это высший пилотаж психоисторической войны, здесь происходит главное: уничтожение смыслов, характерных для объекта воздействия («мишени») и подмена их чужими с целью лишить «мишень» ее метафизики и воли к сопротивлению.
Одной из линий, проходящей сквозь все три уровня, является создание негативного образа «мишени» и — программа-максимум — внедрение его в доминирующие группы общества-мишени (автофобия, ненависть к своему, к самим себе — приязнь к чужому). Их стараются приучить к мысли, что они якобы почти свои, почти европейцы/американцы в глазах Запада; надо только чуть-чуть постараться и избавиться от «почти» — если не возненавидеть, то запрезирать свою страну и сдать ее Западу, превратившись в нечто вроде старост при оккупационном режиме. Конкретный пример автофобии — русофобия. Русофобия как идея — это неприязнь (вплоть до ненависти) к русским как к таковым, к русскости как историческому типу и опыту, к его носителям — их идентичности, истории, ценностям, психотипу, образу мысли, жизнебыту. Русофобия как практика — это комплекс действий (информационных, экономических, политических и др.), имеющих своей целью принижение и подавление русскости как психоисторического комплекса. Русофобия как стратегия — это стремление установить контроль над русскими как особой этно-исторической державообразующей целостностью с последующим уничтожением, стиранием их из истории, растворением в других народах.
