Почему никто из митрополии не приезжает и не пытается эти деньги в свой карман положить? Пока это были слишком маленькие деньги, а у власти были деньги нефтяные, не стояло связываться. Сейчас, как видно по дальнобойщикам, уже начинают прицениваться. Собственно, дальнобойщики – это же отходники. Это несколько сотен тысяч человек, говорят, что до миллиона, с огромным оборотом, с очень большой долей криминала, они все возят многое другое, кроме официальных грузов. Но сейчас решили так с ними так поступить.
Получается, если деньги у государства будут кончаться, один из ресурсов – это попытаться перекинуть на себя теневые потоки. Это приведет к расползанию конфликтов типа «Платона» и конфликтов, связанных с расчисткой финансового рынка. Это явления одного ряда. Что называется, «улучшение налогового администрирования», когда статистический ВВП падает, а налоговые сборы растут. Это все звенья единой цепи попыток государства, если не нарастить, то сохранить кормовую базу в условиях, когда большие нефтяные деньги ушли.
Как результат, количество зарегистрированных предпринимателей у нас уменьшилось на 400 тысяч, по-моему. Люди переходят в тень, где их налоговая не достает. И имеют дело уже с ментами и контролирующими органами напрямую.
Что такое гараж? Вот гараж в Анапе – жилые трехэтажные гаражи. Там 50% отката подключают любую электрическую мощность. Причем учитывают только половину потребляемой мощности, так регулируют приборы учета. Эти договоренности связывают людей, представителей государства и занятых в гаражной экономике, в единое целое.
Конечно, есть такие официальные структуры, как армия, церковь, школа и т.д. Но их объединяющая роль весьма своеобразна и она уходит. В 2005 году поволжский центр стратегических исследований провел картирование конфессий на территории округа. Там было 60 конфессий, из них ортодоксальных 3, остальные секты или иноверцы.
Сейчас проникновение церкви, конечно, гораздо глубже, чем раньше. Но как оно проявляется? В каком-нибудь селе, на здании бывшего сельсовета, где сейчас староста сидит, висит несколько объявлений: батюшка такой-то приезжает такого-то, крещение 200 рублей, поминание 100 рублей, в общем, ценник вывешен. И второй ценник: врачебный чес. Приезжают врачи с аппаратурой, приходите, мы вас продиагностируем и полечим. Тоже проникновение, так сказать. Коммерчески они совершенно равнозначны.
Причем в связи с преобразованиями в муниципальной структуре у нас государство с нижних уровней административно-территориальной иерархии практически ушло. Оно осталось на межрайонном уровне. Межрайонная статистическая служба, межрайонная налоговая инспекция, межрайонное управление милиции. А на уровне самого района у нас остались чиновники, так сказать, без печати, без юрлица, без ничего. А уж на уровне поселений тем более никого нет. Школьные округа, тоже межрайонные. Причем центры этих районов не совпадают.
Это страшное дело – школа. Не помню уже название деревни. 300 человек. Деревне под 400 лет на севере. Стоит церковь красивая, но разрушенная. Там внутри есть пространство: заходишь туда, шепотом говоришь, а на тебя звук валится в разрушенном здании. Значит, школа там. При школе приусадебный участок. И с этого участка подкармливают детей. Это было в 2012 году. То есть функция школы даже не образовательная, а просто детишек покормить, потому что доходов нет. Там бизнеса никакого, они в 40 км от райцентра, дорога разбита. Купили хозяйство, хозяин обанкротился, и все это зависло с долгами. Доходов у людей нет.
Основной запрос от неформальной России к существующей системе - на оборонительную функцию от внешних врагов. С чем и связана вся наша радость по поводу внешних побед. Вы нас защищаете оттуда, вы нас защищаете от некоторых внутренних врагов, чтобы они не разнесли всю поляну, а дальше мы спокойно существуем, и вроде с вами договорились. Когда системе не хватает денег, она периодически начинает пытаться залезть в эти общественные закрома. Но им в ответ: ребят, вы защищайте, выполняйте функцию, и больше от вас ничего не требуется. Получается, что сейчас и есть рецепт стабильности. Возникает вопрос, насколько этот рецепт может быть долговечным. Видите ли, там - воюют. Мы тут внутри питаемся потихоньку, одеваемся, но что им от нас требуется?
Государство однако – гибкая система. Чиновники – не дураки. Они же понимают, чем им грозит напряжение с «промыслами». Тайга большая… Те из них, что сидят на уровне регионов и межрайонных контор, сильно баламутить не будут. То, что вы называете коррупцией и прочее - это же откат. Нормы отката регулируются репрессией. При Сталине были жесткие репрессии и минимальная норма отката. Сейчас у нас репрессии демонстрационные, показательные, и норма отката очень велика. Пытаются норму отката снизить за счет этих демонстраций. Где-то это работает. На уровне губернатора, после двух губернаторских посадок, уже все оттпихивают: не надо. Мне рассказывали историю про одного губернатора, который, напившись, умудрился утопить все часы, которые ему были подарены. Часы же накапливаются. Часы с дарственными надписями от «Газпрома», «Роснефти», «Русрубля».
Значение «Крыма» не в том, где его обычно видят. Это же ответ на вопрос: А где мы живем? Крым позволил конкретизировать идентичность территориально. Это наше. Мы живем в стране, которая приросла Крымом. С пространством как-то разобрались. Нам осталось только понять, кто мы и куда идем. Последний вопрос – о времени.
Но у нас нет линейного времени. Оно может появиться. Вы читали закон об исчислении времени? Несколько лет назад время у нас было национализировано. Это медведевский закон, так и называется: об исчислении времени.
У нас странная штука со временем произошла, еще в советские времена. Я имею в виду социальное время. Оно же было искусственно разделено на плохое прошлое, светлое будущее и настоящее, которое переходит в светлое будущее в ходе строительства этого будущего. Мыслящая часть нашего общества разделилась на людей, которые были ориентированы на прошлое (традиционалисты), на будущее (прогрессисты) и на настоящее (аппаратчики). В любую контору зайдите, там сидят аппаратчики, живущие сейчас.
У нас проблема какая. У нас будущее воспринимается как повторение хорошего прошлого. Но у разных людей различается, какое прошлое хорошее. Кто-то говорит, что это еще до Крещения Руси было, хорошее прошлое. Кто-то говорит, что в 1861 году кончилось плохое. Кто-то говорит, что плохое кончилось в 1917 году. Конфликт идет вокруг прошлого.
Единый учебник истории – это попытка сделать единое прошлое. И тем самым единое будущее. Сейчас у нас будущее – это повторение настоящего. Так ведь? То есть будущего нет. Завтра будет тоже, что сейчас. Ведь сейчас аппарат остался один, он разорвал все связи. Они отработали: с прогрессистами, традиционалистами, коммунистами, все было… И прошло. Больше ни с кем нет связи. Вечное настоящее аппарата. И он остался в настоящем времени, и он воспроизводит себя. И больше ничего он не может. Ему не на что надеяться и не во что верить, кроме дурного «вечного настоящего».
После неудач на Украине от трехлетнего плана снова перешли к годичному, а на самом деле к трехмесячному финансовому плану. То есть горизонты сплющились. И будущего нет даже по нефти. Даже нефть не задает горизонты планирования. Поскольку ресурсов не просматривается в их поле, они обращаются к структурам, в которых еще крутятся ресурсы, но они пока закрыты для государства как института. Но открыты для представителей государства, которые в них включены. Наша экономика себя доедает. Но мне кажется, что это вечная ситуация. Ну, 300 лет одно и то же.
Сейчас новая ситуация, когда может произойти фазовый переход. В 2002 году появились новые сословия - с законом о системе государства. Теперь исчезнет сословная структура, но не исчезнет стремление к социальной справедливости. Стремление – мотор.
Есть уравнительная справедливость, а есть распределительная – это равенство перед властью, распределяющей ресурсы. А неравенство в том, что некоторые группы обеспечены ресурсами хуже, чем другие.
У нас всегда - вторая система. Распределительная справедливость. Она все время воспроизводится. Как могли проскочить в конце 90-х годов. Классовое расслоение началось. Появились настоящие богатые и настоящие бедные.
