Война – это война
Александр Храмчихин
Специально для портала devec.ru
Александр Храмчихин– заместитель директора Института политического и военного анализа
Идущие сегодня войны на Украине, в Сирии, Ливии и Йемене, дают большую пищу для размышлений о тенденциях в развитии военного искусства. Вполне естественно, что по этому поводу уже написано очень много. В частности, неким общим местом стал термин «гибридная война», который особенно часто применяется к конфликту на Украине. Пропагандисты обеих сторон уже тысячи раз повторили фразу типа «Россия (Запад) ведет против Запада (России) гибридную войну».
До этого на протяжении почти двух десятилетий таким же общим местом был термин «борьба с международным терроризмом». При этом так и не удалось определиться даже с тем, кто такой и что такое этот «международный терроризм», а под борьбу с ним стали подгонять абсолютно всё. Даже учения СЯС (Стратегические ядерные силы) с некоторых пор считаются «антитеррористическими». По-видимому, именно в связи с доведением данного термина до полного абсурда и до утраты им всякого смысла понадобился новый термин. Не менее абсурдный и бессмысленный.
Собственно, как и у «международного терроризма», у «гибридной войны» нет даже строгого определения. Чаще всего, под этим подразумевается некое сочетание классической войны, мятежевойны, информационной (в т.ч. кибернетической) войны, экономической войны и дипломатии. Также сюда принято включать «войну без объявления войны». При этом совершенно непонятно, что здесь нового и для чего понадобилось выдумывать звучный, но бессмысленный термин?
Что нового, например, в сочетании классической войны с мятежевойной, в поддержке своих партизан и «чужих» сепаратистов? Не таким ли сочетанием была война против Наполеона, в которой русская армия использовала армейские партизанские отряды и поддерживала крестьянские, а англичане поддерживали испанских партизан? Чрезвычайно широко все воюющие стороны использовали сочетание классической войны с мятежевойной во время Второй Мировой. Даже СССР и Япония, хотя между собой формально не воевали, при этом, однако, засылали друг к другу диверсионные группы и вполне открыто выращивали у себя партизан-сепаратистов (японцы – из русских эмигрантов, СССР – из китайцев и корейцев). После Второй Мировой подобные вещи вообще стали абсолютной нормой. Как и война без ее объявления. После Корейской войны вообще, кажется, никто никому войну официально не объявлял, хотя войн были сотни. Например, США сбросили на Северный Вьетнам больше бомб, чем на Германию в 1942-45, но войну ему не объявляли. Если вернуться в XIX век, то можно вспомнить, что одновременно с Отечественной войной 1812 г. Россия вела войну с Персией (1804-13 гг.). Против Наполеона Россия и Великобритания были союзниками, при этом, однако, Лондон вполне открыто поддерживал Персию против России. Во время многолетней Кавказской войны те же Великобритания, Персия, а также Турция весьма активно поддерживали горцев против России, не объявляя ей при этом войну и даже не разрывая дипломатических отношений. Если пройтись по всей мировой истории, без хронологических и географических ограничений, подобных примеров можно будет привести многие сотни.
Что нового в информационной и психологической войне? Сколько есть война традиционная, столько она дополняется войной информационной и психологической. Это настолько очевидно, что даже нет смысла что-то доказывать. В частности, важнейшей ее составляющей всегда была дезинформация противника в сочетании с военной хитростью. Ярчайшим примером этого является эпизод междоусобных войн в Китае в III в. Выдающийся полководец Чжугэ Лян оказался в городе Сичэн с гарнизоном всего 2,5 тыс. чел., к которому внезапно подошло войско противника численностью 150 тыс. чел., причем руководил им другой выдающийся полководец, Сыма И. Чжугэ Лян приказал открыть все городские ворота, а нескольким солдатам, переодетым в гражданскую одежду – подметать землю у открытых ворот. Сам Чжугэ Лян уселся на городской стене и стал играть на цитре. Эту картину и увидели разведчики Сыма И. Тот им не поверил и сам поехал посмотреть на Сичэн. И увидел то же самое. После чего приказал отступать. Сын Сыма И оказался проницательнее отца и сказал:
– Наверняка у Чжугэ Ляна не было воинов, потому он и разыграл эту сцену. Отец, почему вы отвели войско?
Сыма И отвечал:
– Чжугэ Лян известен своей предусмотрительностью и осторожностью. Еще никогда он не предпринимал ничего рискованного. Сегодня ворота города были широко открыты. Это определенно указывает на подвох. Если бы мои войска вступили в город, они, конечно, пали бы жертвой стратагемы. Предпочтительно было побыстрее отступить.
И все войско Сыма И ушло. Чжугэ Лян, имевший в 60 раз меньше воинов, выиграл с помощью блестящей информационной операции.
В каком-то смысле информационной операцией можно считать «впаривание» греками троянцам знаменитого коня.
Таким образом, информационным войнам почти столько же лет, сколько войнам вообще. И, как войны вообще, информационная война видоизменяется по мере развития технических средств. Например, совершенно новым ее аспектом в ХХ в. стала РЭБ (радиоэлектронная борьба).
Психологические операции также известны с глубокой древности. Сломить волю противника, «распропагандировать» его войска и население, манипулировать их сознанием, внести в их ряды раскол по политическому, конфессиональному, национальному признаку пытались все и всегда. В настоящее время роль психологических операций возросла колоссально, по сути, именно они сегодня очень часто подразумеваются под всем понятием «информационная война». Столь существенный рост значения психологических операций объясняется двумя основными причинами. Во-первых, в связи с заметным ростом благосостояния людей в большинстве стран мира, резко уменьшается желание умирать и появляется желание заменить настоящую войну ее «суррогатами». Во-вторых, технологический прогресс создает совершенно новые возможности для воздействия на «умы и сердца».
Первый качественный скачок в этой области произошел в конце XIX – начале ХХ вв. в связи с появлением массовой печати, при том что армии тоже стали массовыми и поистине народными. Печатные СМИ начали оказывать весьма существенное влияние на ход боевых действий, что проявилось во время Первой мировой. Затем к печати добавилось массовое радиовещание, которое повлияло на ход Второй мировой.
Вторым качественным скачком стало появление массового телевидения, воздействие которого на сознание людей гораздо сильнее, чем у прессы и радио вместе взятых. Быстрее всего телевидение развивалось в США, поэтому логично, что именно американская армия стала его первой жертвой. Во время Вьетнамской войны на поле боя ВС (вооруженные силы) США не проиграли, хотя и не выиграли, между сторонами сложился классический стратегический пат. Но «дикари» из вьетнамских джунглей с блеском разгромили американцев их оружием на их территории. Американское телевидение на протяжении всей войны давало из Вьетнама «картинку», из которой обыватель делал однозначный вывод: война для США, во-первых, позорная, во-вторых, она безнадежно проиграна. Реальная ситуация на поле боя никого не волновала, поэтому война действительно была Америкой позорно проиграна. Собственному телевидению, коим прекрасно воспользовался противник.
Абсолютно аналогичная ситуация случилась в России во время первой войны в Чечне. Несмотря на катастрофическое ее начало, уже к лету 1995 г. федеральные силы практически разгромили боевиков. Но последних с такой яростью поддерживали почти все российские СМИ, что это, в конечном счете, привело армию к поражению. Т.е., как это бывает почти всегда, «борьба за мир» привела к затягиванию войны и значительному увеличению количества ее жертв.
