Владимиру Путину будет нелегко
Александр Рар
Источник: альманах «Развитие и экономика», №19, март 2018, стр. 136
Александр Глебович Рар – почетный профессор МГИМО (У) МИД России и НИУ ВШЭ, член Консультативного совета Валдайского клуба, научный директор Немецко-российского форума, в настоящее время работает над новой книгой о Владимире Путине
В 1999 году закончился мирный период жизни в Европе, который можно назвать романтизмом, – все дружили друг с другом и на этом строили свои взаимоотношения. Россия, помнится, даже пыталась войти в НАТО и Евросоюз. Был шанс для объединения всех и вся. Однако с того года – с бомбардировок Югославии – мир вступил в новый этап своей истории. Рубиконом же стала «атака на Америку» 11 сентября 2001 года, после чего изменился сам вектор глобальной напряженности: от противостояния Запад–Восток к конфликту богатого севера Европы и ее бунтующего бедного юга. Этот конфликт будет с каждым годом нагнетаться и становиться всё серьезнее.
Мир меняется, но он не стал однополярным. Эту банальную фразу говорят многие, однако еще далеко не все осознали, в каком мире мы очутились. Довольно долго Запад управлял миром с помощью своих инструментов – Международный валютный фонд, Всемирный банк и т. д. Запад всем диктовал свои правила, как нужно жить. Китайцы, японцы, индийцы и многие другие, в том числе Россия, слушали и подчинялись, потому что так было удобно. И вдруг что-то поменялось. Мир не стал распадаться, но некоторые из прежде послушных пошли в другом направлении. Возникла многополярность, и это не всем понравилось: кто-то воспротивился, а кто-то напротив поддержал ее. В этом я и вижу причину основных проблем.
Между тем в наступившем году главные вызовы – впервые не геополитические. Не страны угрожают друг другу, а природа – человечеству. Мы должны решать проблемы взбунтовавшегося климата и испорченной экологии. К примеру, сейчас на наших глазах Африка просто умирает. В центральной ее части создались такие условия, что люди просто не могут там существовать. Между тем рождаемость в Африке с каждым годом растет. Сейчас там живут около 800 миллионов человек, через два-три десятилетия число жителей на этом континенте достигнет двух миллиардов. Как они будут выживать?
В связи с этим возникает и другая важная проблема – это миграция, которая скоро начнет угрожать всему северу Африки, и остановить ее будет очень сложно. Это не геополитическая проблема. Нам всем вместе необходимо задуматься о том, что для этих людей нужно сделать в Африке, чтобы они не ринулись оттуда в Европу.
Еще одна проблема – это распад арабского мира. Там возникает новая агрессивная идеология – исламизм, который уже развернул фактически Третью мировую войну против Запада, Америки и той же России.
В мире всё острее ощущается нехватка чистой воды. Во многих местах планеты ее вообще не станет, и могут начаться войны за контроль над водными запасами. Сокращаются и объемы продовольствия на планете. Сейчас в мире семь миллиардов человек, в ближайшее время их станет уже девять миллиардов. Многие эксперты предсказывают, что такое число людей невозможно будет накормить.
Сокращаются и энергетические ресурсы. Страны, у которых они сохранятся, будут вызывать у других дикую зависть и провоцировать желание перераспределить «несправедливое» обладание углеводородами или даже «интернационализировать» их.
Таковы главные вызовы для человечества, по сравнению с которыми геополитические проблемы на постсоветском пространстве и в Европе – мелочи, недостойные внимания.
Владимиру Путину и его команде нужно двигаться вперед, быть модернизаторами, импровизировать. Для этого нужны и новые люди, более предприимчивые личности. Россия идет по пути других зрелых государств. Естественно, что после того, как у нее появились средний класс, буржуазия, гражданское общество, они начнут требовать для себя прав не только экономических, как это было последнюю четверть века, но и политических. Остановить этот процесс невозможно, если только не заняться закручиванием гаек. Но если станут закручивать гайки, эти люди просто уедут, и я думаю, что те, кто сегодня в России у власти, хорошо это понимают.
В Германии наша современная демократия началась после 1945 года, после разгрома гитлеровского рейха. А двадцать лет спустя – в 1968 году – в Германии произошла миниреволюция. Студенты, которые уже не помнили Вторую мировую войну, вышли на улицу и начали выступать против своих родителей, против прежних поколений под лозунгами «долой авторитаризм», «долой старое мышление», «долой нацизм», «полностью искоренить тоталитарную систему и тоталитарные идеи из мозгов современного немца». Я помню уличные бои, которые были намного страшнее, чем те, которые мы видели несколько лет назад в Москве. Тогда немецкая полиция не знала, как разгонять демонстрации. Это сейчас полиция умеет действовать дубинками и резиновыми пулями, а тогда ничего этого не было. Один студент был расстрелян прямо на улице, имели место избиения и пытки. Тогдашние правители Германии говорили, что нужно ужесточить законодательство, запретить демонстрации, руководить страной с помощью декретов, а не через парламент. И всё это было всего лишь через двадцать лет после создания новой Германии. Но у нас все поумнели – и демонстранты, и власти, которые поняли, что невозможно управлять авторитарными методами. В ходе длительного эволюционного процесса на протяжении 1970-х годов удалось построить ту самую Германии, которую мы сейчас видим, – с развитым гражданским обществом, в которое входят почти все слои населения, с социально ориентированной экономикой. Германию, которая является одной из ведущих держав в мире, державой с мягкой силой.
Мы живем в XXI веке, когда один человек точно не может гарантировать стабильность, это должны делать институты. Поэтому Путин в любом случае должен меняться. В России есть очень большая прослойка людей, которой необходима стабильность. Эта прослойка уменьшилась с 80 до 60 процентов, но она по-прежнему преобладает в обществе. Это люди, которые по-прежнему идут за лозунгами «сильная Россия», «мы им покажем», «Россия встает с колен». Сейчас их меньше, чем в начале текущего века, но без общения с этим электоратом невозможно выиграть выборы. В то же время есть и либеральный электорат. Россия не отходит от либеральной модели экономики, она вошла в ВТО, ее правовая система и экономическое законодательство не идут назад, а приближаются к западным нормам. Путин не хочет и не может остановить этот процесс. Он – дитя своего времени. Я думаю, что для него главные воспоминания жизни – это развал ГДР и СССР. Он, перед которым открывалась блестящая карьера, вдруг оказался у разбитого корыта, два раза терял работу. Первый раз – в начале 1990-х, когда рухнули ГДР и Советский Союз и ему пришлось какое-то время заниматься даже частным извозом, до того, как он попал в университет. А второй раз – в 1996 году после поражения на выборах Анатолия Собчака, когда он снова оказался не у дел, но благодаря Алексею Кудрину попал в Москву. Для Путина это травмы, и он не хочет возвращения тех времен. Поэтому он всегда будет стоять за стабильность. Это у него – личное. В то же самое время я не думаю, что он, как закоснелый член Политбюро образца 1970-х годов, не видит вокруг себя изменяющуюся реальность.
Россию сейчас на Западе воспринимают как страну, которая скорее ослабевает, чем усиливается. Американцы и подавно Россию списали, они ориентируются на Китай и даже Европу воспринимают как что-то второсортное. Европе Россия тоже неинтересна, она не видит для себя никакой стратегической пользы в том, чтобы объединяться с Москвой. Торговать – да, нефть и газ получить – да, но больше Россия, к сожалению, ничем не привлекает Европу. Россию даже не рассматривают как ведущую страну БРИКС. Не скажу, что это правильно, но это так. Поэтому Россией уже не занимаются так интенсивно, как прежде. Структуры, которые прежде занимались Советским Союзом, а затем Россией, позакрывали за ненадобностью. Это крайне недальновидно, но что поделать. Европа занимается только собой.
К сожалению, и в Германии сейчас интересуются происходящим в России не так сильно, как это было прежде – в 1990-е годы, когда я занимался наведением мостов между обеими странами, привозил в Германию при поддержке различных неправительственных структур Александра Лебедя, Геннадия Зюганова, Григория Явлинского и многих других политиков – как из власти, так и из оппозиции. К России тогда был очень большой интерес. Все надеялись, что она станет частью Запада, боялись возвращения к власти коммунистов. В те годы на постсоветском пространстве была сильная неопределенность, но вместе с тем происходившее там вызывало в Европе сильный восторг – хотя бы из-за тех перемен, которые мы тогда наблюдали.
Но лет десять назад всё изменилось, потому что на Западе четко поняли две вещи: Россия и другие постсоветские республики не хотят объединяться с Западом, и они начали строить свою собственную демократию, непохожую на демократию западную, либеральную. Потом начались различные трения, кризисы – вплоть до войны на Украине. Я пытался объяснить, в чем суть этих проблем, как их можно разрулить, что надо делать для продолжения наведения мостов. Но, к сожалению, не получилось. Поэтому сейчас веду в Германии отшельническую жизнь. Пытаюсь говорить только с теми, кого действительно интересует анализ того, что происходит в России и на постсоветском пространстве.
Вынужден признать, что Европа сейчас занята своими внутренними проблемами и, как правило, не интересуется происходящим к востоку от нее. Очень грустно, что в Германии уходит поколение Вилли Брандта, Гельмута Шмидта, Гельмута Коля, Ганса-Дитриха Геншера, Герхарда Шрёдера, которые действительно понимали Россию, Украину, Молдову и другие страны бывшего Советского Союза, осознавали, насколько важно иметь с ними нормальные отношения, поддерживать их на пути к демократии. Во всяком случае, они хотя бы понимали историю этих стран. Нынешнее поколение немецких и европейских политиков смотрит на постсоветское пространство прагматично: демократы или недемократы, нужно поддерживать или нет. Это скучно, без фантазии. Вызывает тревогу и то, что Евросоюз и Россия в 2014 году сделали шаг в направлении углубления конфликта друг с другом. Восстановить связи в ближайшем будущем будет очень трудно, так как с каждым годом разрыв увеличивается. От этого никто не выигрывает.
Европейский союз не воспринимает Евразийский экономический союз как партнера, что тоже очень плачевно. ЕС должен понять, что ЕАЭС – это не какая-то химера, а эффективная организация, которая начинает приобретать вес и рано или поздно всё равно станет партнером Евросоюза. ЕАЭС не будет строиться как анти-Европа, чтобы бороться с ЕС, а наоборот во многом примет его форму, правила игры, создание наднациональных институтов. Но что касается самого Евразийского экономического союза, то его дальнейшая внутренняя интеграция возможна, с моей точки зрения, только в том случае, если в нем будет больше политической воли. В экономическом плане страны готовы друг с другом работать, но нужно идти дальше и углублять их сотрудничество. Возможно, лидеры ЕАЭС не до конца доверяют друг другу, но через такие взаимные подозрения необходимо будет перешагнуть, поскольку Евразийский экономический союз станет эффективным только тогда, когда у него, помимо экономической, появится и политическая цель. Не думаю, что создание ЕАЭС следует воспринимать как попытку восстановления Российской империи. Страны, которые не вошли в ЕС, будут искать возможности объединиться в некую евразийскую организацию. По моему мнению, сегодня эта организация в лице ЕАЭС – маргинальная по сравнению с той евразийской структурой, какая возникнет через 20–30 лет. К этому будущему большому рынку присоединится Турция, которая будет отдаляться от Евросоюза и, по моему твердому убеждению, выйдет из НАТО. К новой евразийской системе присоединятся также Китай, который станет через Центральную Азию выстраивать более тесные партнерские отношения с Россией, Индия, Пакистан, другие крупные страны. В этом евразийском объединении будут сосредоточены титанические ресурсы.
Европейский союз вообще перестал быть дееспособной силой на Ближнем Востоке. Запад в целом не хочет признавать Башара Асада и российскую победу на его стороне. Поэтому российско-сирийскую победу над международным терроризмом всеми силами будут замалчивать. Кроме того, о полной победе над международным терроризмом под знаменем исламского экстремизма пока говорить рано. ИГИЛ и «Аль-Каида» побеждены лишь в этом регионе – в Ираке и Сирии они действительно проиграли войну. Но они передислоцируются в другие места и очень скоро могут появиться в Ливии, Иордании или где-то еще. Эффективных решений проблем, которые существуют в этом регионе, пока нет. Потребуется каким-то образом находить новые формы автономизации целых районов. Но конфронтация между суннитами и шиитами только нарастает, она никуда не исчезла и продолжает создавать взрывоопасную ситуацию на Ближнем Востоке.
Запад очень не любит проигрывать, не любит, чтобы им управляли и показывали, что он был неправ. А сейчас терроризма в Европе становится всё больше и больше, и проблема Ближнего Востока напрямую касается западного общества. Запад не хочет открыто признать это и по-прежнему считает, что в возникновении терроризма и дестабилизации обстановки на Ближнем Востоке виноваты такие диктаторы, как Асад. У России другая точка зрения, которую Запад не желает воспринимать – он по-прежнему намерен насаждать в этом регионе свои ценности и повестку, которые решил проводить во время «арабской весны», несмотря на все трудности, которые появляются в самом западном обществе. Эти трудности часто замалчивают, но они всё равно будут стучаться в дверь. Словом, конфликт между Западом и Россией из-за того, как следует разрешать проблемы на Ближнем Востоке, будет только нарастать.
России нужно отказаться от попыток понравиться Западу, потому что этого никогда не будет. Так сложилось исторически: Запад не хочет, чтобы Россия усиливала свои позиции где бы то ни было – не только на Ближнем Востоке, но и на постсоветском пространстве.
Западу и Евросоюзу, к сожалению, нет дела до Украины. ЕС рассматривает ее исключительно как площадку для сдерживания России. Под нажимом стран Прибалтики и Польши Украина всё больше превращается в буферное государство, которое будет выступать в противовес России в разных сферах, но ситуация на самой Украине от этого, к сожалению, не улучшится. А для России сейчас самое главное – не настроить против себя население Восточной Украины, где живут люди, близкие по своей культуре к России. Они явно не захотят уходить в националистическую Украину, которая может возникнуть после Петра Порошенко, а потому необходимо, чтобы они снова почувствовали себя частью большой российской культуры. Я не исключаю, что на следующих президентских выборах на Украине победит кандидат именно от Восточной Украины, потому что там проживает гораздо больше избирателей, чем на Западной Украине. Возможно, тогда возникнет совершенно новый расклад, при котором можно будет говорить о восстановлении нормальных отношений между Киевом и Москвой.
К сожалению, в Европейском союзе не хотят отказаться от проекта «Восточное партнерство», который был выработан, на мой взгляд, без надлежащей дискуссии о том, нужно ли пытаться вырвать постсоветские государства из сферы влияния России. Этим проектом занимаются Польша, Англия, прибалтийские и скандинавские страны. Германия и Франция – в меньшей степени. Политика по отрыву постсоветских стран от России будет продолжаться и дальше, но вряд ли ей будет сопутствовать успех. На Украине это получилось ценой разрыва страны на две части. Угроза такого же разрыва нависает и над Молдовой. Армения же нуждается в союзе с Россией из-за конфликта с Азербайджаном. Беларусь играет, чтобы получить для себя выгоды и здесь, и там.
Евросоюз должен понять, что ему не нужно расширяться дальше на восток, так как это приведет к конфликтам с Россией. Вместо этого с Россией можно было бы договориться о создании единого пространства от Лиссабона до Владивостока. Евросоюз почему-то закрывает глаза на то, что в нем самом начался распад. Восточноевропейские страны более не разделяют ценностный подход Брюсселя. Против Венгрии, Польши, Чехии и Словакии вводятся санкции за их политику, которая противоречит тем представлениям о либеральных ценностях, которые проповедуются в Евросоюзе.
Борьба за власть в Америке расшатывает весь мировой порядок. Соединенные Штаты являются единственной сверхдержавой на планете. Китай и Россия пока не стали сверхдержавами. Когда в сверхдержаве идет ожесточенная борьба за власть, то потрясения чувствуются и в других странах. Весь мир стал заложником внутриполитического конфликта в США.
Интересная ситуация складывается с Китаем. Дональд Трамп решил, что Америке нечего делать в азиатских экономических союзах и отказался от свободных экономических зон с азиатскими государствами. Президент США фактически бросил азиатов в объятия Китая. Странам Азии некуда деваться, и они пытаются создавать новые экономические союзы с Китаем, от которого еще года два назад бежали в объятия Америки.
На западном направлении тоже идет соперничество. Европейский союз говорил, что России некуда уходить, что она может сотрудничать только с Западом. Но сейчас ЕАЭС успешно развивает сотрудничество с Китаем. И Европа пытается делать то же самое после того, как Трамп отказался от построения с ней свободной экономической зоны, заявив, что Америка не должна связывать себя чем-либо, что могло бы ограничить маневры американской политики. В такой ситуации для европейцев важно наладить эффективные отношения с Китаем.
То есть вокруг Китая сегодня складывается очень интересная ситуация. В будущем он сможет выстраивать глобальные союзы и ассоциации, а в настоящее время практически достиг уровня сверхдержавы.
Европейский союз ожидают не самые легкие времена. Эта структура должна будет заново воссоздать себя. Не думаю, что она сможет реализовать идею «соединенных штатов Европы» – поезд в этом направлении уже ушел. Европу нужно будет консолидировать вокруг социальных и экономических вопросов. Это должно сделать нынешнее поколение европейских политиков. Надо не витать в заоблачных высотах, а заниматься конкретными делами. Думаю, что расширяться Евросоюз уже никак не сможет – для этого у входящих в него стран нет ни денег, ни желания. Тем временем страны, расположенные на евразийском пространстве, преодолевают прежние трудности и богатеют, у них возникают собственные интересы.
Почти десять лет назад – после войны в Грузии – мир изменился, европейская безопасность дала трещину. Это было начало развода России с Западом. Он произошел потому, что Америка и страны бывшего Варшавского договора захотели принять в НАТО Украину и Грузию. Германия и Франция отказались от этой затеи, сославшись на то, что в указанных бывших советских республиках большинство населения не поддерживает идею вхождение в Североатлантический альянс. Августовская война 2008 года на долгое время затормозила расширение НАТО – все поняли, что это чревато войной с Россией. Тогда в ЕС снова заговорили о вовлечении постсоветских государств в сферу влияния через соглашения об ассоциации. Для кого-то условия ЕС показались кабальными, для кого-то – приемлемыми. Во всех переговорах с этими странами я опасался секретного обсуждения вопросов их безопасности. Евросоюз требовал от них полного подчинения Западу в вопросах внешней политики и обороны. Тем самым навсегда разрывались старые связи этих стран с Россией. Украина пошла по этому пути, а Армения, Азербайджан и Белоруссия отказались. Молдове предстоит еще принять решение по данному вопросу. Ситуация в этой стране такая же сложная, как и на Украине, поскольку часть населения хочет иметь перспективу вхождения в ЕС, в том числе через объединение с Румынией, а другая часть не хочет разрывать давние экономические, социальные и культурные связи с Россией.
Я вырос в Западной Германии, пережил разные этапы ее послевоенной жизни. Помню, когда я был совсем молодым, в ФРГ преклонялись перед Америкой, которая, как считали в моей стране, спасла немцев от Гитлера. Но вьетнамская и другие войны, которые развязывали Соединенные Штаты, а также в целом нечистоплотная американская политика привели к тому, что 1970-е годы мы прожили в противоборстве с США.
Немцы, еще помнившие кровавую мясорубку Второй мировой войны, не хотели поддерживать Америку в ее войнах. К тому же США вели себя в Европе как слон в посудной лавке, ничем не помогая, а только круша всё вокруг. Но тогда же американцы в своей европейской политике стали использовать и мягкую силу – работать с журналистами, политиками, писателями и иными властителями дум.
Сейчас в Берлине проходит уникальная выставка, на которой представлены рассекреченные материалы ЦРУ полувековой давности. На ней демонстрируются документы о том, как создавалась американская паутина в политических, журналистских, писательских и других кругах Германии и иных европейских стран. Сегодня эта практика продолжается, что с точки зрения американцев является нормальным явлением. Хотелось бы, чтобы Россия воспользовалась подобным методом, чтобы поменять к себе отношение у некоторых своих соседей по постсоветскому пространству…
Почему на предстоящих в марте 2018 года президентских выборах большинство россиян вновь изберут Путина? В Европе многие не могут найти ответ на этот вопрос. Хотя ответ этот чрезвычайно прост и прозрачен. Прежде всего потому, что он не Ельцин. И еще потому, что Путин дал людям почувствовать, что они живут в сильном государстве, которое уважают, в котором появилась нормальная социальная система и с каждым годом улучшается жизнь, где появилась стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Можно находить сколько угодно изъянов и проблем в жизни россиян, но следует признать, что сейчас они живут лучше, чем когда-либо. Поэтому они будут голосовать за Путина – у других кандидатов шансов победить нет. Что будет через шесть лет – не знаю.