В эволюции партизанства можно выделить четыре этапа. Причем при переходе от одного этапа к другому тип партизан предшествующего периода не исчезает полностью, а новый преобладающий тип не подавляет все остальные.
Первый этап, первый тип партизанства – классический. Он характеризуется доминированием в мотивации партизана патриотизма, привязанности к родной земле, нации, традиционной системе власти. То есть в классическом партизане сильна теллуричность, а влияние на него третьей силы, напротив, крайне слабо. Примеры партизанских движений этого типа: партизаны эпохи русской Смуты XVII века, испанские герильяс и русские партизаны периода Наполеоновских войн начала XIX века, партизаны в американо-филиппинской войне, партизаны Аугусто Сандино и партизаны Второй мировой.
Второй этап, второй тип партизана – революционный. Ему присуще усиление политической составляющей в мотивации партизана. Можно говорить о балансе теллуричности и политизированности партизанских движений этого этапа. Несмотря на претензии марксизма на всемирное значение и планетарное распространение, по-настоящему далее рассуждений дело не пошло. Все революционные движения в конце концов ограничивались преимущественно рамками своей исторически сложившейся территории. Действительно серьезная попытка целенаправленного распространения коммунизма имела место в деятельности Третьего Интернационала, но и она не принесла существенных результатов. То же можно сказать об Организации солидарности народов Азии, Африки и Латинской Америки (ОСНАААЛ). Романтические походы команданте Че окончились трагически. Распространение маоизма происходило в большей степени самопроизвольно, постепенно затухая вслед за спадом популярности левых идей в мире. Все революционные партизанские движения по своей сути были государственными или государствообразующими, чем подчеркнули значимость теллуристской составляющей и для революционного партизана. Примерами партизанских движений революционного типа можно назвать китайских (1927–1950 годов) и вьетнамских (середины 1940-х – середины 1970-х годов) партизан и формирования кубинских революционеров 1953–1959 годов. Сюда же можно причислить партизанские армии МПЛА и УПА в Анголе, Фронт освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО), участников гражданской войны в Гватемале 1960–1996 годов, Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти в Сальвадоре, Сандинистский фронт национального освобождения и «Никарагуанские демократические силы» в Никарагуа. К этому же типу относятся курдские партизанские организации Турции, Ирака, Сирии и Ирана, мексиканская Сапатистская армия национального освобождения в 1980–1990-х, Народный фронт за освобождение Сегиет-эль-Хамра и Рио-де-Оро (Фронт ПОЛИСАРИО) в Западной Сахаре 1970–1980-х, Фронт национального освобождения Алжира в 1954–1962 годах. Приведенный перечень можно дополнить огромным количеством подобных организаций, сочетавших в своих идеологических программах преимущественно левые взгляды с борьбой против властей собственного государства или метрополии. Сюда же, скорее всего, можно отнести и афганское движение Талибан (по крайней мере до его поражения в войне 2001 года с США). Оно представляет собой интересный симбиоз пуштунской классической местечковости, форматируемой радикальным панисламизмом, с революционным типом партизанства.
Третий этап, третий тип партизана – партизан третьей силы. Как и партизану предыдущего – революционного – этапа, ему свойственна повышенная политизированность, однако теперь ее определяет преимущественно третья сила. Его политическая мотивация сильнее – а теллуричность слабее, хотя все еще соблюдается некий их баланс. Можно сказать, что партизан третьего типа – искренний революционный партизан, но полностью контролируемый внешними силами. Примеры партизанских движений такого рода – это организации, осуществлявшие «цветные революции», а именно: «Видсич», «Кмара», «Пора!», «Самооборона Майдана» и другие организации Майдана-2004 и Евромайдана, некоторые партизанские движения, борющиеся с президентом Сирии Башаром Хафезом аль-Асадом, например «Сирийская свободная армия».
Четвертый этап, четвертый тип партизана – «аль-каидский», или партизан эпохи глобализации. У него полностью отсутствует теллуричность – вся ее мощь перетекает в политическую мотивацию партизана, который полностью превращается в вооруженного бойца политической организации. Он теперь партизан-партиец в полном смысле этого слова: действует по указанию своей партии на всем пространстве земного шара без привязки к нации, языку, конкретному государству. В отличие от партизан предыдущего этапа влияние на партизана четвертого типа сторонней третьей силы опять невелико: ее место занимает партизанская партийная организация, которая впервые становится самостоятельной политической и военной силой. Если ударной силой революций первой половины прошлого века был рабочий класс, возглавлявшийся партией нового типа, то теперь партизан превращается в ударную силу, руководимую партизанской организацией нового типа. Партизан теперь не связан с государствами – он сам их творит. Его не интересуют ни границы, ни традиции, ни мнение населения. Примерами таких партизанских движений могут служить «Аль-Каида», значительная часть движений, воюющих в Сирии (например, «Джабхат ан-Нусра», «Техрик-е Талибан Пакистан», «Бригада Абдуллы Аззама»). И конечно, Исламское государство, или Исламское государство Ирака и Леванта, паназиатская организация «Джамаат-уд-Дава», ранее действовавшая под наименованием «Лашкаре-Тайба», с некоторыми оговорками к этой же группе относится нигерийская группировка «Джамаату ахлис Сунна Лиддаавати валь-Джихад» («Боко Харам»).
Из предложенной классификации следует предварительный вывод: только классическое партизанство есть плод естественной реакции нации на внешнюю политическую опасность. Оно органично нации, его породившей. Его цели – производные от системы смыслов нации. Остальные же типы партизан суть конструкты. Чем дальше партизан от классического типа, тем дальше он от сути партизанского движения. У партизана эпохи глобализации остается лишь оболочка, а содержание уже абсолютно иное, чуждое духу партизанского движения, которому только связь с родной землей и дает моральное право брать в руки оружие. Партизан нашего времени находит основания для этого лишь в своей чрезвычайной политической вовлеченности. Его поэтому можно назвать политическим разбойником.
В 1950–1980-х годах США вынуждены были противостоять партизанским национально-освободительным движениям практически по всему миру: на Кубе, в Никарагуа, Гватемале, Корее, Вьетнаме, Анголе, Мозамбике, в странах Южной Америки, Палестине. Вашингтон столкнулся с действиями левых партизан, координируемых ОСНАААЛ. Американцы почувствовали всю мощь партизанского движения на себе и применительно к своим интересам, которые, как известно, особые: «Изменения происходят сегодня быстро, и нашему интересу 1860 года к Кубе соответствует сегодня интерес к Гавайям; быть может, аргумент самообороны приведет к тому, что Соединенные Штаты однажды будут должны воевать на Янцзы, на Волге и на Конго», – писал в 1940 году американский юрист, специалист в области международного права Филипп Кэрил Йессап. Подобным образом понимаемые интересы самообороны требуют и особых подходов, ибо присутствие собственных войск и прямое военное вмешательство не только не всегда приносят пользу, как, например, показал Вьетнам, но и стоят очень дорого. Война на Филиппинах на рубеже XIX и XX веков, которая все равно, несмотря на военную победу США, окончилась предоставлением Филиппинам независимости, стоила к тому же 600 миллионов долларов – громадные по тем временам деньги, а война в Индокитае Франции обошлась (с учетом помощи от США) в 3 триллиона 270 миллиардов франков. США увидели, что революционному партизану порою тяжело противостоять, даже если правительство это хочет, может и умеет делать. Так было в Южной Родезии и позднее в ЮАР.
Однако Соединенные Штаты сумели извлечь урок из собственных неудач: они творчески развили теорию партизанства и начали употреблять ее в своих интересах. Афганская война и чеченский конфликт позволили применить на практике и отточить методы использования партизан в настоящей горячей войне. Успешные «цветные революции» позволили обогатить арсенал партизан методами ненасильственной политической борьбы (НПБ).
При определенных условиях партизан оказывается очень удобным и действенным орудием либо полного разрушения государства противника, либо установления над ним контроля. Партизанство позволяет вести войну, не объявляя ее, и к тому же руками граждан государства-противника. Партизанство также стирает границу между состоянием войны и мирным временем. Внешне всё выглядит чрезвычайно благообразно – как волеизъявление самого народа – и вдобавок без затрат собственных людских и материальных ресурсов. Противник ослабляется по всем параметрам и становится хорошо управляемым. Партизанство позволяет вести войну, не только не объявляя ее, но даже борясь «за мир во всем мире». Здесь по-настоящему воплощаются в жизнь идеи оруэлловского англсоца: «Война – это мир, свобода – это рабство, незнание – это сила».
Рассмотрим теперь внимательнее два последних типа партизана.
IV
Значительный вклад в теорию и практику партизанства внес американский общественный деятель Джин Шарп. Он обратил внимание на действенность НПБ и систематизировал ее методы. Его называют интеллектуальным отцом «цветных революций» – серии низложений преимущественно автократических режимов методами НПБ в конце XX – начале XXI веков. Движения, подготавливавшие и осуществлявшие «цветные революции», могут рассматриваться как партизанские, так как они полностью соответствуют критериям, предложенным Карлом Шмиттом.
Первое. Иррегулярность. Все организации и участники «цветных революций» являются гражданами того самого государства, в котором происходит смена политического режима, – но гражданами, демонстративно противопоставляющими себя любым государственным структурам. Причем важно, что иррегулярность в рассматриваемом случае проявляется в противостоянии не просто отдельным институтам государства, как в классическом противостоянии партизан против армии и полиции, но всем наличествующим государственным институтам. И в то же самое время борьба идет не против государства как такового – подобные анархистские проявления незначительны, – а против конкретного распределения в нем властных полномочий, против правящей группы. Это свидетельствует о сугубо политическом характере таких движений. Собственное государство представляется им зараженным «чумой» и не подлежащим лечению – как и все поддерживающие его граждане. При этом использование методов НПБ предполагает отказ от использования оружия. Но при этом важно подчеркнуть, что все движения, делающие «цветные революции», претендуют на власть незаконно и незаконными методами, как и прочие типы партизан.
Второе. Политическая мотивированность. Этот пункт, кажется, даже и не требует разъяснений. Вообще все действия «цветных революционеров» насквозь пропитаны политикой, причем в ее самом предельном выражении – политической войной. Целей иных, кроме политических, не имеется и не ставится вовсе. Политизированность «цветных революционеров» сближает их с классовыми революционерами XIX – первой половины XX века. Вместе с тем у них есть одна характерная особенность. В отличие от любой левой организации, у тех, кто совершает «цветные революции», напрочь отсутствует собственная сколько-нибудь цельная идеология, а политическая программа выражается одной фразой типа: «Украина – это Европа». А если требуется, то псевдоидеологию и соответствующие ей цели и смыслы им предоставляет третье заинтересованное лицо.