Альфонс Муха. Святая гора Афон. 1926

Ядра восточнохристианской цивилизации в современном мире – Греция, Россия
и Украина. Греция – как непосредственная наследница Византийской империи,
как продолжательница эллинской культурной традиции, как очаг
и своеобразный эталон православия.

Воз­мо­жен ли вос­точ­нох­рис­ти­а­нс­кий ми­ро­ст­ро­и­тель­ный про­ект?

Кри­зис сов­ре­мен­но­го За­па­да в пос­лед­нее де­ся­ти­ле­тие про­яв­ля­ет­ся в ви­де не толь­ко де­мог­ра­фи­чес­ко­го и по­ли­ти­чес­ко­го нас­туп­ле­ния ис­ла­мс­кой ци­ви­ли­за­ции на За­пад­ную Ев­ро­пу и США и эко­но­ми­чес­ко­го и по­ли­ти­чес­ко­го уси­ле­ния Ки­тая. Он про­яв­ля­ет­ся глав­ным об­ра­зом в ощу­ще­нии ис­чер­пан­нос­ти ми­ро­ст­ро­и­тель­но­го про­ек­та Мо­дер­на, в кон­цеп­ту­аль­ной опус­то­шен­нос­ти пост­мо­дер­ни­с­тских те­о­рий и прак­тик, ко­то­рые так и не ста­ли кон­ку­рен­тос­по­соб­ным пла­ном соз­да­ния но­во­го ми­ра. Сам по се­бе пе­ре­ход к па­ра­диг­ме «столк­но­ве­ния ци­ви­ли­за­ций» Хан­ти­нг­то­на яв­ля­ет­ся симп­то­мом ги­бе­ли мо­дер­ни­с­тских предс­тав­ле­ний о ми­ре и бы­тии.

В ре­жи­ме ре­аль­но­го вре­ме­ни мы мо­жем наб­лю­дать по­пыт­ки фор­ми­ро­ва­ния но­вых ми­ро­ст­ро­и­тель­ных про­ек­тов – ин­тел­лек­ту­аль­ных кон­цеп­тов, аван­га­рд­ных по от­но­ше­нию как к Мо­дер­ну, так и к Пост­мо­дер­ну (Сверх­мо­дерн, Аль­тер­мо­дерн, Не­о­мо­дерн, Ар­хе­о­мо­дерн, кон­сер­ва­тив­но-ре­во­лю­ци­он­ные докт­ри­ны и т.д.).

Вос­точ­нох­рис­ти­а­нс­кая ци­ви­ли­за­ция име­ет в сво­ем ар­се­на­ле оп­ре­де­лен­ное ко­ли­че­ст­во предс­тав­ле­ний, яв­ле­ний и фе­но­ме­нов, ко­то­рые мо­гут быть вост­ре­бо­ва­ны в ка­че­ст­ве со­ци­аль­ных и ант­ро­по­ло­ги­чес­ких ин­но­ва­ций при мо­де­ли­ро­ва­нии но­вых про­ек­тов бы­тия сов­ре­мен­но­го че­ло­ве­че­ст­ва.

Важ­ней­шим дос­то­я­ни­ем вос­точ­нох­рис­ти­а­нс­кой ци­ви­ли­за­ции и на­ци­о­наль­ных куль­тур сос­тав­ля­ю­щих ее на­ро­дов яв­ля­ет­ся ант­ро­по­ло­гия – предс­тав­ле­ния о че­ло­ве­ке, его при­ро­де, воз­мож­нос­тях, жиз­нен­ных за­да­чах, пос­ме­рт­ном су­ще­ст­во­ва­нии, со­ци­аль­ной функ­ции. Раз­ли­чия меж­ду вос­точ­нох­рис­ти­а­нс­кой и за­пад­нох­рис­ти­а­нс­кой ци­ви­ли­за­ци­я­ми на­чи­на­ют­ся имен­но с ант­ро­по­ло­ги­чес­ких ус­та­но­вок – с предс­тав­ле­ний о смыс­ле жиз­ни и смер­ти, о гре­хе, спа­се­нии, пре­об­ра­же­нии, долж­ном и не­до­лж­ном, о тру­де и пос­ме­рт­ном воз­да­я­нии. Из них, в свою оче­редь, вы­те­ка­ют предс­тав­ле­ния о го­су­да­р­стве, об­ще­ст­ве, Церк­ви и кон­це све­та.

Цент­раль­ным в пра­вос­лав­ной ант­ро­по­ло­гии и со­те­ри­о­ло­гии (уче­нии о спа­се­нии и ис­куп­ле­нии) яв­ля­ет­ся предс­тав­ле­ние о те­о­зи­се, обо­же­нии че­ло­ве­ка. От­цы Вос­точ­ной церк­ви го­во­ри­ли об из­на­чаль­ной рас­по­ло­жен­нос­ти че­ло­ве­чес­кой при­ро­ды к обо­же­нию, стя­жа­нию бо­же­ст­вен­ных энер­гий, еди­не­нию с Твор­цом на энер­гий­ном уров­не. Свя­той Афа­на­сий Алек­са­нд­рийс­кий так сфор­му­ли­ро­вал эту мак­си­му: «Бог стал че­ло­ве­ком, что­бы че­ло­век стал Бо­гом».

«Иде­аль­ный» че­ло­век в пра­вос­ла­вии – это че­ло­век, взя­тый в не­ко­ем транс­цен­де­нт­ном масш­та­бе, че­ло­век, стре­мя­щий­ся к обо­же­нию и пре­об­ра­же­нию, че­ло­век, вы­хо­дя­щий за он­то­ло­ги­чес­кие и ант­ро­по­ло­ги­чес­кие пре­де­лы, че­ло­век-аб­со­лют. Ха­рак­тер­но, что в пра­вос­лав­ной эти­ке по­доб­ный ант­ро­по­ло­ги­чес­кий мак­си­ма­лизм фак­ти­чес­ки рас­смат­ри­ва­ет­ся как нор­ма су­ще­ст­во­ва­ния, а не как экстре­маль­ная жиз­нен­ная стра­те­гия для ог­ра­ни­чен­но­го кру­га ду­хов­ных под­виж­ни­ков.

С XVIII ве­ка се­ку­ля­ри­за­ция пос­те­пен­но умень­ша­ла зна­чи­мость ре­ли­ги­оз­ных ант­ро­по­ло­ги­чес­ких предс­тав­ле­ний для стран вос­точ­нох­рис­ти­а­нс­ко­го ми­ра. Од­на­ко ти­по­ло­ги­чес­ки близ­кие мо­де­ли про­рас­та­ли и в светс­кой куль­ту­ре. Ска­жем, клас­си­чес­кую рус­скую ли­те­ра­ту­ру XIX и да­же от­час­ти XX ве­ков мож­но рас­смат­ри­вать как спе­ци­фи­чес­кую фор­му ду­хов­ной прак­ти­ки. Не­ко­то­рые ис­сле­до­ва­те­ли об­на­ру­жи­ва­ют в ее ос­но­ва­ни­ях, смыс­лах, об­раз­ной сис­те­ме и изоб­ра­зи­тель­ных сред­ствах ар­хе­ти­пы со­бор­нос­ти и пас­халь­нос­ти (Иван Еса­у­лов). При­ме­ча­тель­но, что ее ти­пи­чес­кий по­ло­жи­тель­ный ге­рой – не де­я­тель, а со­зер­ца­тель, че­ло­век пре­об­ра­жен­ный, че­ло­век, встав­ший на путь ду­хов­но­го об­нов­ле­ния. По­доб­ная же проб­ле­ма­ти­ка «про­рас­та­ет» да­же в со­ве­тс­ком ки­не­ма­тог­ра­фе, хо­тя ки­но – на­и­бо­лее за­ви­си­мый от го­су­да­р­ства и офи­ци­аль­ной иде­о­ло­гии вид ис­ку­с­ства. Здесь мож­но наз­вать филь­мы Алек­са­нд­ра Дов­жен­ко, Анд­рея Тар­ко­вс­ко­го, Сер­гея Па­рад­жа­но­ва, ук­ра­и­нс­кое «по­э­ти­чес­кое» ки­но, гру­зи­нс­кое ки­но 1960–1970-х, от­дель­ные ани­ма­ци­он­ные филь­мы Юрия Норш­тей­на и Эду­ар­да На­за­ро­ва.