Председательство России в «двадцатке»:
ожидания и перспективы
Виктория Панова
Источник: альманах «Развитие и экономика», №7, сентябрь 2013, стр. 18
Виктория Владимировна Панова – доцент кафедры международных отношений и внешней политики России МГИМО (Университета) МИД России
Второе десятилетие XXI века стало для нашей страны чрезвычайно богатым на международные события глобального масштаба. С 2012 года фактически начался марафон международно-значимых мероприятий, где Россия выступает в качестве хозяйки. В прошлом году Владивосток стал свидетелем слета крупнейших азиатско-тихоокеанских стран в рамках форума АТЭС. Затем с 1 декабря минувшего и в течение всего текущего года Россия председательствует в «Группе двадцати», следующий год она будет принимать у себя лидеров «Группы восьми», в 2015 году нашу страну посетят лидеры стран БРИКС. И это уже не говоря о таких международных мероприятиях культурного и спортивного плана, как Олимпийские игры 2014 года в Сочи, чемпионат мира по футболу 2018 года и т.п. Впрочем, в задачи данной статьи не входит выяснение ни степени изменения глобальной роли РФ, ни воздействия такой международной активности на социально-экономическое и политическое развитие страны, ни параметров определения изменения международной среды и ее ключевых характеристик, в рамках которых происходит взаимодействие России с остальным миром. Здесь мы лишь рассмотрим истоки и параметры эволюции «двадцатки», важность этого клуба как для стабилизации мирового геоэкономического пространства, так и для продвижения национальных интересов РФ, постараемся определить конкретные параметры и степень влияния России в «Группе двадцати», а также ожидания от председательства Москвы в этом клубе и перспективы дальнейшего развития самой группы.
Создание и эволюция «Группы двадцати»
Несмотря на то, что всеобщее внимание встречи данного клуба стали привлекать лишь с 2008 года, создан он был на целое десятилетие раньше, хотя и на другом уровне. В 1999 году по итогам азиатского финансового кризиса 1997 года и дефолта и кризиса в России в 1998 году страны «Группы восьми» приняли решение создать регулярный консультационный механизм, состоящий из министров финансов и глав центральных банков 19 стран и ЕС, в который бы входили все системно важные развивающиеся страны. Причем интересно, что возникавшие ранее по инициативе США произвольные группировки не менее системно значимых стран – «Группа 22», «Группа 33» и т.п. – так и не прижились. Вернее, они исчезали, исполнив непосредственно порученные им задачи, а «Группа двадцати», архитекторами которой выступили все члены «семерки», фактически на сегодняшний день приобрела положение глобального экономического директората.
Возникновение «двадцатки» в 2008 году стало де-факто признанием того, что «семерка» (в данном контексте «восьмерка» с Россией в ней скорее играла вспомогательную роль) более не способна единолично решать проблемы мирового экономического развития и финансовой стабильности. Сразу же с появлением «двадцатки» на министерском уровне стали раздаваться голоса за переведение форума на лидерский уровень. Самый громкий голос звучал со стороны как официальных лиц, так и академического сообщества Канады, что в данном случае не столько свидетельствовало о прозорливости представителей этой страны относительно грядущего глобального финансово-экономического кризиса, грянувшего в конце первого десятилетия XXI века, сколько разумно обосновывало возможность повышения роли собственного государства в рамках глобальных структур. Возможно, это звучит достаточно цинично и отчасти парадоксально. Ведь и без того небольшой удельный вес Канады должен еще более размыться и снизиться в рамках более широкой структуры из 20 участников. Тем не менее политические инициативы, на которые всегда делали ставку в Оттаве (например, выдвижение проблемы апартеида на повестку дня встречи «семерки» в год председательства Канады, продвижение вопроса о запрещении противопехотных мин и т.п. – каждая из названных проблем действительно достойная поддержки, но кроме того она еще и выполняет роль политического рычага, поднимающего страну-инициатора на ступень выше ее реальных возможностей), должны были сыграть в ее пользу и на этот раз. Ведь благодаря своей позиции Канада становилась навечно страной, активнее других поддерживавшей и добивавшейся создания лидерского форума двадцати, а также потенциально большим другом и меньшим «Западом» в глазах развивающихся стран-членов «двадцатки». Неслучайно также в кругах исследователей клубных механизмов бытует шутка о том, что если бы «семерки» не было, Канаде следовало бы ее придумать самой.
Интересно, что как только появилась «Группа двадцати», она мгновенно перехватила пальму первенства как главное мировое зло в глазах антиглобалистов и иных протестных кругов. Существовавшая с середины 1970-х годов «Группа семи/восьми» фактически оказалась в тени «двадцатки» и перестала в прежней степени привлекать внимание СМИ и общественности. Тут же появились и недовольные из других стран, обиженные отсутствием их самих в рядах нового элитного клуба.
В пик кризиса саммиты «Группы двадцати» проходили по два раза в год, но уже с 2011-го, когда лидеры признали его относительное затухание, количество ежегодных встреч сократилось до одной.
«Группа двадцати» относится к категории клубных механизмов, или неформальной дипломатии. Их объединяет ряд общих характеристик и принципов. Прежде всего это неформальная структура, созданная не на основе межгосударственного соглашения, в которой отсутствуют устав и административные управляющие органы. Тем не менее в рамках таких клубов существуют устоявшиеся принципы деятельности, которые с некоторыми модификациями, связанными в первую очередь с количеством и разнообразием участников, сохранились и в рамках этого форума. «Двадцатка» действует на уровне лидеров, основным событием каждого года является саммит, повестку дня которого активно готовят личные помощники глав государств, или шерпы, су-шерпы со стороны министерств иностранных дел и финансов, а также соответствующие аппараты госструктур. С целью облегчения процесса и обеспечения его минимальной преемственности и упорядоченности в «Группе двадцати» была также создана «тройка» из предыдущего, текущего и будущего председателей. Также обязательным принципом стал принцип ротации председателей из развитой и развивающейся страны или страны с переходной экономикой. На сегодняшний день в состав «тройки» помимо России входит председательствовавшая в 2012 году Мексика и Австралия.
Как и в остальных клубных механизмах, в «двадцатке» действует принцип консенсуса принимаемых решений при отсутствии их юридического закрепления, то есть все итоговые документы являются лишь политическими. Отсюда же вытекает и проблема исполнения принятых на себя обязательств. По идее наличие консенсуса предполагает согласие всех участников следовать принятым решениям, но отсутствие механизма контроля и принуждения и широкая трактовка того, как каждый из участников будет выполнять принятые обязательства, зачастую ставят под вопрос эффективность деятельности такого рода механизмов. Яркими примерами подобного отношения участников к своим же решениям в рамках «двадцатки» можно считать, во-первых, поддержку ими реформы квот в МВФ в 2010 году (а как мы знаем, воз и ныне там), а во-вторых, решение «Группы двадцати» о невведении протекционистских мер (опять же и в этом вопросе 17 из 19 стран нарушили собственные же обязательства). Впрочем, именно поэтому так остро встал вопрос о необходимости введения элементов самоконтроля и отчетности в группе, что и стало одной из задач, объявленных российской стороной в качестве приоритетных.
Почему именно «Группа двадцати»
Признание семью ведущими странами невозможности управлять и стабилизировать мировые экономические процессы самостоятельно привело к формированию клуба 19 системно важных мировых экономик и Европейского союза. Не секрет, что все вместе эти страны производят до 90 процентов мирового ВВП, на них приходится порядка 80 процентов мировой торговли и более 60 процентов населения мира (причем до двух третей беднейшего населения также проживает в этих странах). Таково соотношение этих стран с остальным миром. Не менее важным фактором является и перебалансировка мощи и потенциала внутри самой группы и постепенный переход экономических и финансовых возможностей от постиндустриальных стран к нарождающимся экономикам. Так, в соответствии с последними данными МВФ, с 1998 по 2012 год глобальный валовый продукт вырос почти в 2,5 раза – с 30,2 до 71,7 триллиона долларов США. Но при этом параллельно наблюдалась следующая тенденция: доля нарождающихся и других развивающихся экономик выросла с 23 до 41 процента, в то время как доля ведущих стран снизилась с 77 до 59 процентов.