Наконец, было выработано весьма необычное соглашение: Бадеру и Миллеру будет разрешено рассмотреть «вычищенные» версии полных досье двадцати пяти журналистов, выбранных по резюме, но имена журналистов и новостных организаций, на которые они работали, будут вымараны, как и имена других сотрудников ЦРУ, упомянутых в документах. Чёрчу и Тауэру будет разрешено просмотреть оригинальные версии пяти из двадцати пяти досье, чтобы засвидетельствовать, что ЦРУ не скрывает ничего кроме имен. Вся сделка зависела от соглашения, что ни Бадер, ни Миллер, ни Чёрч и Тауэр не раскроют содержимое документов другим членам комиссии или ее сотрудникам.
После прочтения двадцати пяти файлов, у Бадера появился неизбежный вывод об огромном размахе сотрудничества ЦРУ с журналистами и издателями в 50-х, 60-х и даже начале 70-х годов, что в этот круг попали самые видные представители американской прессы, в том числе четыре или пять крупнейших газет, вещательные сети и два основных еженедельных журнала. Несмотря на отсутствие имен и названий из двадцати пяти подробных досье (толщина каждого составляла от трех до одиннадцати дюймов) можно было, как правило, почерпнуть достаточно информации, чтобы примерно определить, кто этот журналист, и где он работает, особенно потому, что многие из них занимали видное место в своей профессии.
По иронии судьбы, одно крупное новостное агентство, которое установило ограничения на свои отношения с Агентством, по мнению ЦРУ, находилось в самой прямой близости к долгосрочной политике и целям Агентства: U.S. News and World Report. Покойный Дэвид Лоуренс (David Lawrence), журналист и основатель U.S. News and World Report, был близким другом Аллена Даллеса. Но он неоднократно отвечал отказом на просьбы директора ЦРУ использовать журнал для целей прикрытия, сообщил источник. В какой-то момент, по информации высокопоставленных чиновников ЦРУ, Лоуренс отдал приказ редакторам отделов, в котором он пригрозил уволить любого сотрудника U.S. News, который будет изобличен в официальных отношениях с Агентством. Бывшие руководители редакции подтвердили, что такой приказ был издан. Источники в ЦРУ отказались сообщить, однако, остался ли журнал вне сферы деятельности Агентства после смерти Лоуренса в 1973 году или приказ Лоуренса был нарушен.
Между тем Бадер попытался получить более подробную информацию от ЦРУ, в частности, о текущих отношениях Агентства с журналистами. Он столкнулся с каменной стеной. «Буш не сделал ничего, по сей день,» – говорил Бадер окружающим. – «Ни одна из важных операций не находится под угрозой даже в незначительной степени». ЦРУ также отказалось выполнить просьбы о предоставлении дополнительной информации по использованию ученых. Буш начал призывать членов комитета сократить свои запросы в обеих областях и скрыть свои выводы в окончательном докладе. «Он все время говорил: «Не трахайте этих ребята из прессы и из кампусов», утверждая, что они единственные во всех сферах общественной жизни, к кому еще осталось доверие», – сообщил источник в Сенате. Колби, Элдер и Роговин также просили некоторых членов комиссии сохранить в тайне то, что они нашли. «Было мнение, что если эти материалы получат огласку, то будут скомпрометированы самые большие имена в журналистике», – сказал другой источник. Раскрытие отношений ЦРУ с журналистами и учеными, как опасалось Агентство, закроет два из немногих оставшихся источников набора агентов.
Как бы то ни было, в результате выводы расследования сенатского комитета в области использования журналистов сознательно были похоронены. Они не стали известны ни всем членам комитета, ни Сенату, ни общественности. «Были разногласия о том, как относиться к этой теме», – объяснил один из источников. – «Некоторые [сенаторы] считали, что это были нарушения, которые должны быть устранены, но были и те, кто сказал: «Мы не знаем, плохо это или нет».»
Результаты этого исследования Бадер никогда не обсуждал с полным составом комитета, даже на закрытом заседании. Это могло привести к утечке, особенно с учетом взрывного характера фактов. С начала расследования, проводимого комитетом Чёрча, возможность утечки была крупнейшим коллективным страхом, представлявшим реальную угрозу для миссии. При малейших признаках утечки ЦРУ могло обрезать поток конфиденциальной информации (как это было несколько раз в других случаях), утверждая, что комитет не может хранить тайну. «Все было так, как будто расследовалась наша деятельность, а не ЦРУ», – сказал один из членов комитета. Если бы истинные масштабы использования Агентством журналистов были опубликованы в финальном докладе комитета, это вызвало бы фурор в прессе и Сенате. И привело бы к серьезному давлению на ЦРУ с целью заставить его отказаться от использования журналистов в целом. «Мы просто не были готовы пойти на этот шаг», – сказал один сенатор. Аналогичное решение было принято для сокрытия результатов расследования об использовании ученых. Бадер, который руководил обоими расследованиями, согласился на такое решение и подготовил эти разделы окончательного доклада комитета. Раздел, находящийся на 191 – 201 страницах, имеет заглавие «Скрытые отношения со средствами массовой информации Соединенных Штатов». «Этот раздел не содержит всего того, что мы нашли», – заявил сенатор Гэри Харт (Gary Hart). – «По поводу того, что будет опубликовано, были длительные и сложные переговоры [с ЦРУ]».
Скрывать факты было относительно просто. Никаких упоминаний о 400 резюме или о том, что было в них. Вместо этого в докладе скромно отмечается, что комитетом были изучены около пятидесяти недавних контактов с журналистами, и таким образом создавалось впечатление, что отношения Агентства с прессой было ограничено только этими случаями. Документы Агентства, упомянутые в докладе, содержат мало доказательств того, что редакционный состав американских новостных агентств был втянут в отношения ЦРУ с журналистами. Вводящие в заблуждение публичные заявления Колби по поводу использования журналистов повторялись без серьезных возражений или уточнений. Роль сотрудничества руководителей новостных компаний была практически не освещена. Тот факт, что Агентство сосредоточило свои усилия на самых видных СМИ, прошел незамеченным. То, что ЦРУ продолжало относиться к прессе как к возможному полю своей деятельности даже не было предположено.
Перевод:
Арвид Хоглунд