Византизм сверху – это имперостроительные идеологии, направленные
на вертикальную интеграцию вокруг Москвы и России различных народов
и государств. В начале 2000-х на него обратили внимание во властных
коридорах, оценив мобилизационный потенциал подобной идеологемы.
Восточная Европа как поствизантийская
цивилизационная общность
Каждая из историософских интерпретаций специфическим образом трактует цивилизационную сущность России. Указывается на принадлежность нашей страны и культуры к самым разным цивилизациям. Например, к европейской, евразийской, славянской, восточнославянской, православной. Приводятся и другие определения – российская, русская, индоевропейская, советская, восточнохристианская цивилизации. И каждая такая идентификация специфическим образом соотносит Россию и Восточную Европу.
Само понятие Восточной Европы было изобретено западноевропейскими интеллектуалами в эпоху Просвещения для обозначения территорий и народов, занимающих промежуточное место между «цивилизацией» (Западной Европой) и «варварами» (Азией). В XVIII веке таковыми являлись еще не разделенная Речь Посполитая с православными белорусскими и украинскими землями и Российская империя.
В послевоенном мире сложилась устойчивая практика понимать под Восточной Европой страны, занятые к окончанию Второй мировой войны Советским Союзом и вынужденные до конца 1980-х годов развиваться по социалистической модели, быть союзниками СССР по Варшавскому договору и Совету экономической взаимопомощи. В число таковых входили ГДР, Польша, Чехословакия, Югославия, Венгрия, Болгария, Румыния. Распад социалистического блока, а затем и СССР размыл понятие Восточной Европы и ее географический образ – ныне под ней понимаются и бывшие советские республики, географически принадлежащие к Европе, и бывшие страны социалистического лагеря, и новые члены Евросоюза. Для отмежевания прочей Восточной Европы от России было даже предложено понятие – Центрально-Восточная Европа.
Однако если раньше Восточная Европа определялась как политическое пространство, то в настоящее время ее уместно идентифицировать как пространство преимущественно культурно-географическое и цивилизационное. Как ареал распространения восточнохристианской (восточноевропейской) цивилизационной идентичности. Как регион, который в византинистике ретроспективно называется «Визайнтийское содружество наций». Как совокупность стран, в которых православие (шире – восточное христианство) исповедуется большинством населения и является основой культурной идентичности. Можно выделить 13 государств, соответствующих названному критерию. Это бывшие союзные республики – Армения, Беларусь, Грузия, Молдавия, Россия, Украина. Страны (или их части), входившие в соцлагерь, – Болгария, Македония, Румыния, Сербия, Черногория. А также Греция и Кипр. Окраинами восточнохристианской цивилизации следует считать ареалы распространения православия на Ближнем Востоке, в Северной Африке, Северной Америке и некоторых других регионах. А также ареалы влияния древних восточнохристианских Церквей в Эфиопии, Египте и на Ближнем Востоке.
При этом пространство восточнохристианской цивилизации не выглядит гомогенным: на него накладываются разнообразные геополитические и геокультурные границы. Например, граница распространения Магдебургского права, которого не существовало в России (за исключением Смоленска и небольших городов – Дорогобужа, Рославля и Невеля). Однако это право сыграло ключевую роль в формировании украинской и белорусской политических культур, развив в них городское самоуправление, представления о свободе и нефеодальные социальные и политические практики.
Требуют коррекции и представления о восточнохристианской цивилизации как возможном большом субъекте развития и международной политики. Страны, в которых религией большинства является западное христианство (католицизм или протестантизм), имеют множество эффективных и влиятельных международных институтов, позволяющих им чувствовать себя единой цивилизацией, консолидированным историческим субъектом (Ватикан, Евросоюз, НАТО и др.). А вот страны восточнохристианского ареала практически не имеют подобных структур. Единственной такой международной организацией является Европейская межпарламентская ассамблея православия со штаб-квартирой в Афинах, но о ее каком-либо влиянии на международные дела говорить не приходится. У стран восточнохристианского цивилизационного ареала есть немало внутренних противоречий и взаимных претензий. Более того, отсутствуют даже проявления какой-либо политической солидарности и потребности оказывать взаимопомощь друг другу. (Едва ли не единственный пример из недавнего прошлого – сочувствие со стороны цивилизационно близких народов и дипломатическая помощь от России во время военной операции НАТО против Сербии в 1999 году.) А многочисленные усилия российского руководства и дипломатии по созданию интеграционных структур и объединений на постсоветском пространстве (ЕврАзЭС, ОДКБ, Таможенный союз, Евразийский союз) предусматривают объединение по принципу не цивилизационной близости, а евразийского взаимопонимания и лояльности элит бывших республик СССР Кремлю. Создать влиятельный союз православных стран – идея эстетически привлекательная, но в нынешних условиях бесперспективная и мало кому из политиков приходящая в голову. Поэтому следует подчеркнуть нетождественность цивилизационной и геополитической идентичностей: геополитические границы могут самым причудливым образом накладываться на границы цивилизационные.