– Еще такой вопрос, Драгомир. Мы сегодня уже говорили о том, что Интернет фактически «не участвовал» в революции 2000 года. А какова его роль в сегодняшней политической жизни Сербии? Идет ли прозападная обработка общества и прежде всего молодежи через сетевую субкультуру? У нас, например, как показала даже Болотная, откровенно антигосударственные силы в Сети достаточно локальны. Да, они активны, заметны и кричат очень громко. Но при этом их все-таки нельзя назвать законодателями мод в Рунете. А какая ситуация в сербском сегменте Сети?
– Знаешь, Дмитрий, если говорить об избирательных кампаниях, то не стоит преувеличивать политическое влияние Интернета – во всяком случае, в Сербии. У нас в Сети сидят в основном люди до 45 лет. Но они-то как раз и не очень ходят голосовать. А старшие поколения, которые, напротив, всегда аккуратно посещают избирательные участки в дни голосований, предпочитают газеты или телевизор. Колоссальный ресурс Интернета в другом – в возможности быстро выводить людей на улицу для демонстраций. Но как это может сработать в наших реалиях, мне сказать трудно. Да, действительно, в октябре 2000-го Интернет еще не был настолько распространенным, как сейчас. Но учитывать мобилизующую способность Сети нам, нашей власти необходимо. И вот почему. У нас погоду в Интернете делают патриотически ориентированные ресурсы и блогеры. Но опять-таки очень важно, чтобы патриотизм был здравым, чтобы он не шел государству во вред. Но есть такие сайты, которые иначе как провокаторами не назовешь. Например, они призывают Сербию к реваншу путем столкновения с НАТО. Неужели не понятно, что подобная авантюра просто уничтожит нашу страну, создаст самый благоприятный повод для ее оккупации Западом?.. То же самое можно сказать и о Республике Сербская Краина: те, кто сейчас призывает ее к восстанию, не могут не понимать, к чему это приведет. Нам сейчас надо беречь то, что осталось, используя все доступные легальные способы и международные институты. Но при этом, разумеется, внимательно следить за происходящим в мире, чтобы – когда для такого шага созреют необходимые условия – при помощи России объединить все сербские земли. И что интересно: серверы многих из этих сайтов-провокаторов находятся в Америке, а выступающие на них с призывами к реваншу оказываются сербами, живущими на Западе и являющимися гражданами тех или иных западных стран. И я, честное слово, не верю, что эти люди ведут такую пропаганду без чьей-то подсказки, на свой страх и риск, просто из любви к своей исторической родине. То же самое можно сказать и о тех, которые у вас лелеют мечту о патриотическом майдане. Так что и государство, и – особенно – общество должны работать с социальными сетями, чтобы не допустить завтра хаоса на улицах.
– И у нас тоже различные псевдопатриотические силы громче всех упрекают Путина за непоследовательную украинскую политику.
– В этом-то и опасность. Потому что либералам после всего того, что они учинили в России при Ельцине, больше ни за что не поверят. Либеральная Болотная выдохлась, даже толком и не начавшись. Ну да, пусть там собиралось по 100 тысяч – но ведь это даже для одной Москвы не так много. А для России – и подавно. Но если какие-нибудь ловкие ребята слаженно и организованно обвинят власть в предательстве национальных интересов страны, в том, что она бросила своих на востоке Украины, или «слила» – как у вас говорят, и при этом призовут народ выйти на улицу против этой власти, думаю, что на эту приманку клюнет гораздо больше людей. Поэтому власть должна доходчиво объяснять народу, что, как и почему она делает. Ей необходимо позаботиться о создании, может быть, специальной неформальной пропагандистской сети, через которую она будет общаться с людьми на гораздо более доверительном уровне. Ведь одно дело, когда меня в чем-то убеждает ведущий по телевизору, который поставленными интонациями считывает нужные слова с бегущей строки, а совсем другое дело, если то же самое мне говорит мой коллега по работе. К словам коллеги я по определению стану прислушиваться больше, потому что они хотя бы по форме отличаются от слов телеведущего. Нужны неформальные общественные структуры, молодежные клубы. Необходимо использовать и колоссальный пропагандистский потенциал социальных сетей. Обо всем этом я говорил выше. То есть общество должно перестать воспринимать власть как нечто стороннее, я уж не говорю – чуждое или враждебное. Только тогда власть сможет эффективно противостоять своим оппонентам – не только и не столько сверху, сколько снизу, из самого общества.
– Драгомир, мы уже полтора часа беседуем, и я хочу задать тебе последний вопрос. Ты знаешь русский язык, часто бываешь в России, знаком с ее проблемами. Я разговаривал с тобой как со знатоком, тонко понимающим и чувствующим многие нюансы современной России. Причем такие нюансы, которые неведомы очень многим моим соотечественникам.
– Спасибо!
– Нет, я совершенно серьезно. К сожалению, далеко не все у нас задумываются о том, о чем мы сегодня говорили. Так вот, Драгомир, я хочу спросить тебя как знатока России, какие недостатки, на твой взгляд, присущи нашему обществу, нашей власти? Иными словами – что тебе в нас не нравится?
– Хорошо, я отвечу на этот вопрос, но сначала я скажу о том, что мне в России нравится, чему я искренне и по-доброму завидую. Ваша страна на сегодня является единственным европейским государством, в котором заметны позитивные демографические сдвиги. Ведь будущее у народа есть только в том случае, если он обеспечивает собственное воспроизводство. Несколько лет назад – это было, насколько я помню, во время второго президентского срока Путина – власть объявила о том, что берется за решение этой проблемы. И результат налицо – в течение последних нескольких лет рождаемость стала превышать смертность, и численность населения начала расти.
– Драгомир, я в отличие от тебя совершенно не представляю себе демографическую ситуацию в Сербии.
– Она ужасная. Примерные показатели такие. В год у нас рождаются 70 тысяч, а умирают 110 тысяч. То есть ежегодно наше население сокращается на 40 тысяч. И если эта тенденция будет продолжаться, то через 50 лет сербов будет в два раза меньше, чем сейчас. Я понимаю, что для решения демографической проблемы нужны деньги, а у Сербии их нет, Сербия почти банкрот. Но даже в такой ситуации необходимо действовать, изыскивать какие-то средства, в конце концов, идти на переформатирование расходных статей бюджета для стимулирования рождаемости. Когда Николич стал президентом, он назвал демографическую проблему среди приоритетных направлений, которым он будет уделять первостепенное внимание. Но пока что ничего конкретного не сделано. Хочу надеяться, что он все-таки сдержит свое слово. В противном случае у нас нет будущего. К тому же нация стареет. Проблема усугубляется еще и тем, что у нас женятся и выходят замуж примерно на 10 лет позже, чем у вас. Если в России создают семью в 20 с чем-то лет, то у нас в 30 лет и даже позже.
– Странно. Вы же южный народ, и возраст вступления в брак у вас должен быть ниже, чем у нас.
– Нет, по статистике у нас мужчины женятся в возрасте 34 лет, а женщины выходят замуж в 30 лет. И каждая четвертая семья не имеет детей.
– А чем вызвано, что в брак вступают так поздно?
– Это повелось еще с 50-х. Раньше, конечно, было по-другому, семью создавали примерно в двадцатилетнем возрасте. А почему во время социалистической Югославии произошла такая трансформация, я не знаю. В России даже в 90-х, когда смертность превышала рождаемость, семьи создавали преимущественно двадцатилетние. А у нас уже больше полувека в брак вступают в зрелом возрасте. Вот мы и пришли к тому, что средний возраст нашего населения сейчас – где-то 40 лет. И он продолжает увеличиваться.
– Драгомир, мы начали было говорить о недостатках россиян, но перешли на демографию. Давай все-таки о том, что тебе в нас не нравится.
– Хорошо. Прежде всего не нравится то, что в России слишком много либерализма.
