Может ли либеральное правительство вывести Россию из кризиса?
Александр Айвазов
Источник: альманах «Развитие и экономика», №13, июль 2015, стр. 136
Александр Эрвинович Айвазов – независимый аналитик
Российское правительство внесло в Госдуму скорректированный бюджет на 2015 год с учетом углубления кризиса, падения нефтяных цен и западных санкций, так как по расчетам Минфина доходная часть бюджета недосчитается в этом году порядка 3,5–4 триллионов рублей. Исходя из этого, правительство РФ предлагает сократить некоторые статьи бюджета, заморозить начало строительства новых крупных инфраструктурных и других объектов, не повышать зарплаты бюджетникам, не выплачивать пенсии работающим пенсионерам с уровнем ежегодных доходов более чем в 1 миллион рублей и т.д. Возникает вопрос: принесут ли эти действия правительства РФ ожидаемый эффект и какие возможны иные действия в данной экономической ситуации?
Экономическая теория говорит нам, что в условиях падения доходов государственного бюджета из данной ситуации возможны четыре основных выхода.
Во-первых, пропорциональный секвестр расходной части госбюджета, или, проще говоря, сокращение запланированных расходов бюджета, чтобы сбалансировать расходные части бюджета с уровнем снижающихся доходов.
Во-вторых, эмиссия государственных облигаций и привлечение необходимых для погашения бюджетного дефицита средств как с внутренних, так и с мировых финансовых рынков, то есть заимствования у банков и глобальных финансовых спекулянтов.
В-третьих, увеличение налогов для пополнения доходной части бюджета с целью сбалансирования ее с расходной частью.
В-четвертых, эмиссия денег, то есть использование печатного станка для покрытия бюджетного дефицита.
Рассмотрим плюсы и минусы каждой из этих мер и то, как их интерпретируют главные течения мировой экономической мысли – либеральный мейнстрим и этатистское кейнсианство. Только предварительно необходимо сделать небольшое уточнение: либеральный мейнстрим утверждает, что либерализм и рыночные отношения – это тождественные понятия, что абсолютно противоречит всей мировой экономической истории. Кейнсианство, как и до него меркантилизм, – это такие же рыночные модели экономического развития, как и либерализм, отличающиеся только одним – ролью государства в экономике: или «защитник, регулятор и контролер» – или «ночной сторож».
Сокращение расходов
В подтверждение этой меры со стороны либерального мейнстрима мы услышим массу пошлых банальностей, состоящих из не к месту употребленных поговорок (типа «по одежке нужно протягивать ножки») и увещеваний (вроде «в долг жить нехорошо, надо затянуть пояса»). И особенно часто либералы любят повторять, что в условиях кризиса необходимо в первую очередь сокращать расходы на социальные нужды – ликвидировать «совковый собес». Но действительно ли государство должно тратить меньше или же государственные расходы должны быть максимально эффективными и уменьшающими источники коррупции и казнокрадства? А расходы на оборону и социальные статьи – это бюджетный балласт или дополнительный стимул для общественного развития и роста ВВП?
И вот тут либералы и кейнсианцы (так в дальнейшем будем именовать государственников) приходят к прямо противоположным выводам. Бог для либералов – это рынок, а государство – лишь один из инструментов, его обслуживающих. Их девиз: «Laissez faire, laissez passer», – что в вольном переводе означает: предоставь свободу действовать, а «невидимая рука рынка» всё расставит по своим местам. Если оптимальная политика требует оставить рынок в покое, чтобы «невидимая рука рынка» всё расставила по своим местам, то государство воспринимается скорее как враг, которого надо всемерно ограничивать. Его подозревают в самых коварных и жутких замыслах, а любая его активность воспринимается в штыки. Поэтому основной набор инструментов в условиях дефицита госбюджета, которые рекомендует МВФ – главный проводник неолиберальной политики «вашингтонского консенсуса», – это сокращение госрасходов, и в первую очередь на социальные нужды. Пример Греции тут перед глазами.
Для кейнсианцев же всё наоборот: именно государство призвано регулировать рынок, дабы обезопасить его от обвальных экономических кризисов, и только с помощью государства можно более равномерно распределять созданный общественный прибавочный продукт. Поэтому кейнсианцы предлагают повышать налоги на богатых и перераспределять значительную долю общественного продукта через госбюджет в пользу малоимущих слоев населения, чтобы повысить платежеспособный спрос населения. Расходы же не оборону, осуществляемые за счет госбюджета, всегда выступали эффективной мерой по преодолению кризиса. Из «Великой депрессии» вышли с помощью Второй мировой войны, и даже такой отъявленный неолиберал, как Рейган, выходил из кризиса 1970–1980-х годов с помощью политики «военного кейнсианства» (программы СОИ, или «Звездных войн»), то есть путем увеличения военных расходов и роста дефицита госбюджета. Поэтому и программа перевооружения российской армии, против которой жестко возражают либералы, – это очень эффективная мера для преодоления кризиса нашей экономики.
С одной стороны, экономия госрасходов и повышение их эффективности, объективно говоря, это положительный процесс. В условиях подъема экономики госрасходы растут не всегда оправданно высокими темпами, а в экономике накапливается «излишний жирок», который мешает дальнейшему росту и порождает благоприятную среду для коррупции. И тут мы находим множество примеров из собственной практики, когда в условиях нефтяного благополучия финансировались проекты, крупные и не очень, по которым контролирующие органы и Счетная палата выявляли многочисленные случаи откровенного казнокрадства или прикрытых фиговым листком рыночных отношений скрытых форм воровства. Например, финансовые средства, выделенные государством под конкретные проекты, на длительные периоды времени замораживались на депозитах частных банков, а вполне конкретные должностные лица, ответственные за реализацию этих проектов, получали «дивиденды» от этих «вложений». Другие же бюджетные финансовые средства просто бесследно исчезали, будучи вывезенными за рубеж.
С другой стороны, сокращение таких расходов, как пенсии, стипендии, зарплаты бюджетников, расходов на образование, науку, здравоохранение и т.п., приводит к сжатию платежеспособного спроса населения страны. И как следствие – к углублению кризиса, что мы и наблюдаем в настоящее время в России, когда рост номинальных доходов населения не успевает за реальной инфляцией. Падение реальных доходов населения, по данным Сергея Егишянца, привело к плачевным результатам: «Обвал реальных доходов привел к падению и в расходах – особенно пострадала еда (почти –20 процентов в год). Впрочем, еще круче просели автомобили – чего и следовало ожидать: в январе –24 процента в год (реально –38 процентов – просто массу декабрьских ажиотажных покупок учли только в начале нового года), в феврале –38 процентов – причем люксовые марки даже выросли, ВАЗ просел слабее среднего (–23 процента), а хуже всего обычным евробрендам. Пала и ипотека, а еще круче валится потребительский кредит».
Это падение признает и Минэкономразвития, которое прогнозирует падение российского ВВП в 2015 году на 3,2 процента. Правда, оно же «обещает» рост экономики в 2016–2018 годах на 2,5–3 процента, хотя абсолютно непонятно, откуда может взяться этот рост при сжимающихся бюджетных расходах. Ведь сокращение бюджетных расходов в текущем году неизбежно приведет к сжатию платежеспособного спроса населения, которое в свою очередь также неизбежно приведет к сокращению инвестиций в экономику и сжатию производства. Ни один предприниматель (если он в здравом уме) не будет работать на склад в надежде, что когда-нибудь в обозримом (или не очень) будущем эти складские запасы будут востребованы. Поэтому российская экономика попала в сжимающуюся спираль депрессии, из которой, как показывает мировой опыт, можно выйти исключительно с помощью резкого наращивания, но никак не сокращения бюджетных расходов. И когда министр финансов Антон Силуанов призывает не индексировать зарплаты бюджетников в соответствие с инфляцией, то с одной стороны, он демонстрирует свою крайнюю экономическую безграмотность, а с другой – призывает к снижению ВВП и углублению кризиса.
Замораживание же или перенос на более поздние сроки финансирования инфраструктурных объектов за счет госбюджета, что предлагает правительство, также неизбежно приведет к сокращению ВВП и углублению кризиса. Ярким подтверждением этого может служить кризис 2008-2009 годов, когда, памятуя о негативном опыте дефолта 1998 года (когда рухнули многие российские банки), в первую очередь бросились спасать банковскую систему и получили самый глубокий обвал экономики в 20 крупнейших государствах мира. А в Китае в 2008 году, когда экспорт уменьшился наполовину, начали ускоренно реализовывать инфраструктурные проекты (к примеру, планы строительства высокоскоростных железнодорожных магистралей, рассчитанные до 2020 года, решили полностью реализовать уже к 2012 году), а также стимулировать рост внутреннего потребления за счет государственного субсидирования покупок для населения страны. В результате в России падение ВВП составило –8 процентов, а в Китае темпы роста только чуть снизились – с +11 до +9 процентов в год.
Из сказанного выше можно сделать вполне определенный вывод: сокращение государственных расходов неизбежно приведет не к преодолению кризиса, как это утверждают либералы, а к его обострению и углублению. Весь исторический опыт убедительно показывает, что в условиях кризиса необходимо не сокращать, а резко наращивать государственные расходы, так как частный бизнес в подобные периоды переходит к выжидательной политике и перестает вкладывать в развитие производства, избегая неоправданного риска. Поэтому государство призвано замещать выпадающие частные инвестиции, дабы не усиливать кризисные явления. В то же время кризисный рост безработицы неизбежно приводит к сжатию платежеспособного спроса населения, и государство просто обязано не сокращать, а увеличивать зарплаты бюджетникам, пенсии и пособия, для того чтобы стимулировать рост, а не сокращение потребительского спроса в стране.
