Четверть века назад одним из доводов тех политических сил, которые приняли
самоназвание «демократов» и выступали против сохранения страны, была
странная сентенция: «Все империи распались. Советский Союз – империя.
Поэтому он должен распасться тоже».

Ис­сле­до­ва­тель фе­но­ме­на им­пе­рии Са­му­эль Эй­зе­нш­тадт пи­сал: «Ос­нов­ная ха­рак­те­рис­ти­ка, как вид­но из ла­ти­нс­ко­го сло­ва “им­пе­ри­ум”, сос­то­ит в на­ли­чии от­но­си­тель­но кон­це­нт­ри­ро­ван­ных влас­ти и пра­ви­тель­ства, рас­по­ло­жен­ных в от­но­си­тель­но силь­ном цент­ре, ко­то­рый расп­ро­ст­ра­ня­ет свою власть на ши­ро­кое тер­ри­то­ри­аль­ное ок­ру­же­ние».

При всем мно­го­об­ра­зии ви­дов им­пе­рий, предс­тав­лен­ных в ис­то­рии, мож­но вы­де­лить два ос­нов­ные ти­па – в за­ви­си­мос­ти от треть­ей из наз­ван­ных Эй­зе­нш­тад­том ха­рак­те­рис­тик: стрем­ле­ния элит к экс­пан­сии. Им­пе­рия-1 – это им­пе­рия, где экс­пан­сия но­сит ха­рак­тер стрем­ле­ния к за­во­е­ва­нию, име­ю­ще­му целью обес­пе­че­ние су­ще­ст­во­ва­ния мет­ро­по­лии за счет про­вин­ций. Им­пе­рия-2 – это им­пе­рия, где экс­пан­сия (в ее не ру­га­тель­ном, а со­дер­жа­тель­ном смыс­ле) но­сит ха­рак­тер ут­ве­рж­де­ния сво­е­го ми­роп­ро­ек­та. В сов­ре­мен­ном ми­ре во­об­ще нель­зя быть ве­ду­щей дер­жа­вой, не имея собствен­но­го ми­роп­ро­ек­та, не пред­ла­гая свой ва­ри­ант ви­де­ния ис­то­рии и по­ли­ти­чес­ко­го су­ще­ст­во­ва­ния.

Рос­сия всег­да су­ще­ст­во­ва­ла в пер­вую оче­редь как им­пе­рия вто­ро­го ро­да. Да­же са­мо оформ­ле­ние рус­ской на­ции яв­ля­лось не эт­ни­чес­кой са­мо­и­ден­ти­фи­ка­ци­ей, а смыс­ло­вой. Сна­ча­ла в ос­но­ве ле­жа­ла пра­вос­лав­ная ре­ли­гия, выс­ту­пив­шая и смыс­ло­вым, и эко­но­ми­чес­ким объ­е­ди­ни­те­лем стра­ны: Цер­ковь име­ла хо­зяй­ства и мо­нас­ты­ри на всем прост­ра­н­стве рус­ских кня­жеств, бы­ла кров­но за­ин­те­ре­со­ва­на в их един­стве и сыг­ра­ла ве­ли­кую ис­то­ри­чес­кую роль в объ­е­ди­не­нии Рос­сии. На­чи­ная с XVI–XVIII ве­ков, с вы­хо­дом Рос­си за собствен­но сла­вя­нс­кие и ис­то­ри­чес­ки пра­вос­лав­ные пре­де­лы, на мес­то су­гу­бо пра­вос­лав­но­го про­ек­та при­шел про­ект им­пе­рии как «ми­ра ми­ров». Но и в это вре­мя ос­но­вой иден­ти­фи­ка­ции «рус­ские» был не эт­ни­чес­кий ком­по­нент (с эт­ни­чес­кой точ­ки зре­ния, «рус­ские» – это сво­е­об­раз­но ин­тег­ри­ро­ван­ные предс­та­ви­те­ли це­ло­го ря­да эт­но­сов), а ком­по­нент смыс­ло­вой. Ино­зе­мец, будь он хоть арап, при­няв пра­вос­ла­вие, ста­но­вил­ся рус­ским. Рус­ский, при­няв иную ве­ру, об­ра­щал­ся в «ба­сур­ма­ни­на». С ис­чер­па­ни­ем это­го про­ек­та к кон­цу XIX ве­ка роль смыс­ло­вой сет­ки, удер­жи­вав­шей ис­то­ри­чес­кое прост­ра­н­ство стра­ны, пе­реш­ла к ком­му­нис­ти­чес­кой иде­о­ло­гии. Кри­зис пос­лед­ней обер­нул­ся рас­па­дом стра­ны.

При этом ред­ко вспо­ми­на­ет­ся, что к раз­де­лу Со­ю­за при­ве­ли не столь­ко «на­ци­о­наль­ные дви­же­ния на ок­ра­и­нах», ко­то­рые во мно­гом бы­ли спро­во­ци­ро­ва­ны борь­бой в цент­раль­ной эли­те, и не прес­ло­ву­тые «кос­мо­по­ли­ты», а впол­не «пат­ри­о­тич­ные» фрак­ции эли­ты, сна­ча­ла от­рек­ши­е­ся от сю­зе­ре­ни­те­та над вос­точ­но­ев­ро­пейс­ки­ми со­юз­ни­ка­ми, а за­тем – и от со­юз­ных рес­пуб­лик. Все это де­ла­лось имен­но под идею «рус­ско­го на­ци­о­наль­но­го го­су­да­р­ства». Пред­по­ла­га­лось, что в та­ком го­су­да­р­стве ос­таль­ные рес­пуб­ли­ки из фор­маль­но рав­ноп­рав­ных чле­нов фе­де­ра­ции прев­ра­тят­ся в не­о­ко­ло­нии, пе­ред ко­то­ры­ми Рос­сия не не­сет от­ве­т­ствен­нос­ти, но ко­то­рые бу­дут пос­тав­лять ей де­ше­вую ра­бо­чую си­лу. На де­ле это обер­ну­лось не об­ра­зо­ва­ни­ем са­тел­ли­тов но­во­го ти­па, «жад­ною тол­пой» сто­я­щих у под­но­жия «пат­ри­о­ти­чес­ко­го рус­ско­го на­ци­о­наль­но­го» тро­на, а стрем­ле­ни­ем пос­лед­них са­мос­то­я­тель­но про­бить­ся под пок­ро­ви­тель­ство дру­гих ми­ро­вых цент­ров си­лы. Хо­тя бы по­то­му, что «про­дать­ся» пос­лед­ним бы­ло вы­год­нее, не­же­ли сла­бой и де­зор­га­ни­зо­ван­ной Рос­сийс­кой Фе­де­ра­ции.

Раз­дел Со­ве­тс­кой им­пе­рии при­вел не к тор­же­ст­ву «рус­ско­го на­ци­о­наль­но­го на­ча­ла», а к его не­ви­дан­но­му уни­же­нию – как в си­лу то­го, что на «са­мо­оп­ре­де­лив­ших­ся» тер­ри­то­ри­ях ос­та­лись де­сят­ки мил­ли­о­нов рус­ских, так и по­то­му, что са­ма Рос­сия толь­ко про­иг­ра­ла от по­те­ри сво­их ре­аль­но ис­то­ри­чес­ких тер­ри­то­рий.

Мож­но сколь­ко угод­но иро­ни­зи­ро­вать над действи­тель­но не впол­не кор­ре­кт­ным по­ня­ти­ем «но­вая ис­то­ри­чес­кая общ­ность – мно­го­на­ци­о­наль­ный со­ве­тс­кий на­род». Но при всей не­точ­нос­ти это­го эв­фе­миз­ма позд­ней со­ве­тс­кой иде­о­ло­гии в нем бы­ла схва­че­на не­кая ре­аль­ность: об­ра­зо­ва­ние но­вой на­ции, со­ве­тс­кой на­ции. Не в смыс­ле на­ции сто­рон­ни­ков со­ве­тс­кой влас­ти, а в смыс­ле на­ции, иден­ти­фи­ци­ру­ю­щей се­бя с прост­ра­н­ством СССР. На­ции, име­ю­щей об­щую ис­то­рию, об­щее го­су­да­р­ство, пре­и­му­ще­ст­вен­но го­во­ря­щей на рус­ском со­ве­тс­ком язы­ке (со­ве­тс­ком – в том смыс­ле, что это был уже во мно­гом но­вый язык по срав­не­нию с рус­ским язы­ком XIX ве­ка), име­ю­щей об­щее эко­но­ми­чес­кое прост­ра­н­ство.

Ос­тав­ша­я­ся пос­ле раз­де­ла «боль­шой им­пе­рии» Рос­сийс­кая Фе­де­ра­ция, ко­неч­но, ста­ла не на­ци­о­наль­ным го­су­да­р­ством, а «ма­лой им­пе­ри­ей», ко­то­рую Пу­тин точ­но оп­ре­де­лил как «сох­ра­нен­ное яд­ро тер­ри­то­рии Со­ве­тс­ко­го Со­ю­за».