Император Лев VI перед Христом. 886–912

Религиозное сознание Византии наделяло империю статусом сакрального института,
совершало сакрализацию империи. И в результате в структуре византийской
религиозности существенно усиливалась установка сакрализации реальности.

Сей­час нас, од­на­ко, ин­те­ре­су­ет не столь­ко пре­о­до­ле­ние пред­рас­суд­ков, сколь­ко са­мо со­дер­жа­ние рав­но­дей­ству­ю­щей, ис­тин­ные мес­то и роль не­ис­ко­ре­нен­но­го язы­че­ст­ва в ви­зан­тийс­кой го­су­да­р­ствен­нос­ти и дру­гих сфе­рах ви­зан­тийс­ко­го бы­тия. Пусть за им­пе­ра­то­рс­ким куль­том в Ви­зан­тии не сто­я­ло по­ли­ти­чес­кой те­о­ло­гии, ут­ве­рж­дав­шей обо­гот­во­ре­ние им­пе­ра­то­ра, как в язы­чес­ких эл­ли­нис­ти­чес­ких мо­нар­хи­ях. Пусть не бы­ло и це­за­ре­па­пи­с­тской узур­па­ции. Но аб­со­лют­но не­воз­мож­но от­ри­цать ре­ли­ги­оз­но­го, сак­раль­но­го по­ни­ма­ния фе­но­ме­на им­пе­рии! Вот уж за нею бо­же­ст­вен­ность ут­ве­рж­да­лась всег­да и ка­те­го­ри­чес­ки, она спол­на на­де­ля­лась сак­раль­ною санк­ци­ей и сак­раль­ным зак­реп­ле­ни­ем. Уже в са­мом ран­нем очер­ке по­ли­ти­чес­кой те­о­ло­гии Ви­зан­тии у Ев­се­вия Ке­са­рийс­ко­го ут­ве­рж­да­лось, что из­на­чаль­но, «в за­мыс­ле бо­же­ст­вен­но­го до­мо­ст­ро­и­тель­ства, им­пе­рия уже ста­ла про­ви­ден­ци­аль­ным ору­ди­ем че­ло­ве­чес­ко­го спа­се­ния» (Даг­рон). Ана­ло­гич­но пи­шет и Сти­вен Ран­си­мен: Ви­зан­тия – это «им­пе­рия, конс­ти­ту­ция ко­то­рой бы­ла ос­но­ва­на на чис­то ре­ли­ги­оз­ном убеж­де­нии, что им­пе­рия есть об­раз Царства Бо­жия на зем­ле». И уже по­нят­но от­сю­да, что «хрис­ти­а­н­ство ос­вя­ти­ло не столь­ко лич­ность им­пе­ра­то­ра как та­ко­вую, сколь­ко его власть, мес­то, и лишь в свя­зи с этим – са­мо­го им­пе­ра­то­ра» (Ге­ор­гий Кур­ба­тов).

Итак, в по­ли­ти­чес­кой те­о­ло­гии Ви­зан­тии имел мес­то «при­мат идеи царства по срав­не­нию с иде­ей ца­ря» (Кур­ба­тов): центр тя­жес­ти, глав­ная иде­о­ло­ги­чес­кая наг­руз­ка и глав­ное сак­раль­ное обес­пе­че­ние – не за им­пе­ра­то­ром, а за им­пе­ри­ей. Но ка­ким бы ни был пред­мет это­го обес­пе­че­ния, оно бы­ло су­гу­бо язы­чес­ким де­лом, хо­тя ис­пол­ня­лось сред­ства­ми хрис­ти­а­нс­кой об­ряд­нос­ти и язы­ком хрис­ти­а­нс­ко­го уче­ния. Ибо хрис­ти­а­нс­кая, еван­гельс­кая ре­ли­ги­оз­ность не да­ет поч­вы не толь­ко для обо­же­с­твле­ния им­пе­ра­то­ра, но и для сак­ра­ли­за­ции им­пе­рии, будь то в фор­ме ее приз­на­ния «об­ра­зом Царства Бо­жия» и «про­ви­ден­ци­аль­ным ору­ди­ем че­ло­ве­чес­ко­го спа­се­ния» или в фор­ме юс­ти­ни­а­но­вой «сим­фо­нии». Так пи­шет отец Ио­анн Мейен­дорф: «Как бы доб­ро­со­ве­ст­но ни чи­тать Но­вый За­вет, там не най­ти ука­за­ния на <…> “сим­фо­нию” меж­ду Царством Бо­жи­им и “ми­ром сим”; ско­рее – на нап­ря­жен­ность меж­ду част­ны­ми, не­а­дек­ват­ны­ми и не­пол­ны­ми дос­ти­же­ни­я­ми че­ло­ве­чес­кой ис­то­рии и аб­со­лют­ной на­деж­дой на иной мир, где Бог бу­дет “вся­чес­кая во всем”». По­э­то­му то ре­ли­ги­оз­ное убеж­де­ние, на ко­то­ром ос­но­ва­на конс­ти­ту­ция Ви­зан­тийс­кой им­пе­рии, есть в кор­не язы­чес­кое убеж­де­ние. И нет не­дос­тат­ка в сви­де­тель­ствах уче­ных – при­том раз­ных кон­фес­сий и раз­ных школ, – при­хо­дя­щих к та­ко­му вы­во­ду. Вот ут­ве­рж­де­ния от­ца Алек­са­нд­ра Шме­ма­на: «Об­ра­ще­ние Конс­тан­ти­на не пов­лек­ло за со­бой ни­ка­ко­го пе­рес­мот­ра, ни­ка­кой пе­ре­о­цен­ки те­ок­ра­ти­чес­ко­го соз­на­ния им­пе­рии, а нап­ро­тив, са­мих хрис­ти­ан, са­му Цер­ковь <…> в им­пе­рии зас­та­ви­ло ви­деть бо­го­и­зб­ран­ное и свя­щен­ное Царство. <…> Те­о­рия Юс­ти­ни­а­на уко­ре­не­на в те­ок­ра­ти­чес­ком соз­на­нии язы­чес­кой им­пе­рии, для ко­то­ро­го го­су­да­р­ство есть свя­щен­ная и аб­со­лют­ная фор­ма ми­ра, его смысл и оп­рав­да­ние». Впол­не соз­вуч­ны им зак­лю­че­ния Даг­ро­на: «С язы­че­ст­вом <…> им­пе­ра­то­рс­кая иде­о­ло­гия про­дол­жа­ла ос­та­вать­ся свя­зан­ной <…> власть по-преж­не­му ос­та­ва­лась втай­не язы­чес­кой». Без тру­да мож­но най­ти и дру­гие по­доб­ные оцен­ки.

Как лег­ко по­нять, в этих оцен­ках – дво­я­кое суж­де­ние: не толь­ко о ви­зан­тийс­кой го­су­да­р­ствен­нос­ти, но и о ви­зан­тийс­кой ре­ли­ги­оз­нос­ти. Ре­ли­ги­оз­ное соз­на­ние Ви­зан­тии, восп­ри­ни­мая вли­я­ние язы­чес­ко­го те­ок­ра­ти­чес­ко­го соз­на­ния, на­чи­на­ло восп­ри­ни­мать им­пе­рию «бо­го­и­зб­ран­ным и свя­щен­ным Царством». Оно на­де­ля­ло им­пе­рию ста­ту­сом сак­раль­но­го инс­ти­ту­та, со­вер­ша­ло сак­ра­ли­за­цию им­пе­рии. И в ре­зуль­та­те в струк­ту­ре ви­зан­тийс­кой ре­ли­ги­оз­нос­ти су­ще­ст­вен­но уси­ли­ва­лась ус­та­нов­ка сак­ра­ли­за­ции ре­аль­нос­ти (то есть ут­ве­рж­де­ния пря­мой при­ча­ст­нос­ти Бо­же­ст­вен­но­му ка­ких-то яв­ле­ний или ве­щей ми­ра се­го). Та­кая ус­та­нов­ка – уни­вер­саль­ная при­над­леж­ность ре­ли­ги­оз­но­го соз­на­ния, но в раз­ных его фор­ма­ци­ях она за­ни­ма­ет очень раз­ное мес­то. Од­но из глав­ных раз­ме­же­ва­ний меж­ду язы­чес­кой и хрис­ти­а­нс­кой ре­ли­ги­оз­ностью – имен­но в их от­но­ше­нии к сак­ра­ли­за­ции. В язы­че­ст­ве это, бе­зус­лов­но, гос­по­д­ству­ю­щая ус­та­нов­ка, но в хрис­ти­а­н­стве она иг­ра­ет лишь весь­ма ог­ра­ни­чен­ную роль: как ос­вя­ще­ние она участ­ву­ет в конс­ти­ту­ции ли­тур­ги­чес­кой сфе­ры, и круг яв­ле­ний, ох­ва­ты­ва­е­мых ею, оп­ре­де­ля­ет­ся Ев­ха­рис­ти­ей и ос­таль­ны­ми та­ин­ства­ми Церк­ви, ос­та­ва­ясь в гра­ни­цах ли­тур­ги­чес­кой ре­аль­нос­ти.

Глав­ная же, до­ми­ни­ру­ю­щая ус­та­нов­ка – в кор­не иная, она со­от­ве­т­ству­ет пок­ло­не­нию, на еван­гельс­ком язы­ке, «в ду­хе и ис­ти­не» (Ин. 4: 24), все­це­ло­му уст­рем­ле­нию че­ло­ве­ка к со­е­ди­не­нию со Хрис­том в Ду­хе Свя­том, к си­нер­гии и обо­же­нию, по пра­вос­лав­но­му уче­нию. Иси­хазм от­то­го и приз­нан ны­не яд­ром пра­вос­лав­ной ду­хов­нос­ти, что иси­ха­с­тская прак­ти­ка соз­да­ва­лась с един­ствен­ной целью до­бы­ва­ния квин­тэс­сен­ци­аль­но­го хрис­ти­а­нс­ко­го опы­та – опы­та вос­хож­де­ния к обо­же­нию. Под­виж­ни­ки приз­на­ют­ся под­лин­ны­ми но­си­те­ля­ми это­го опы­та, как в пред­ше­ст­во­вав­шие эпо­хи – апос­то­лы, а за­тем му­че­ни­ки. Хра­ни­мая и куль­ти­ви­ру­е­мая в иси­хаз­ме ус­та­нов­ка обо­же­ния от­ве­ча­ет ау­тен­тич­но хрис­ти­а­нс­кой ре­ли­ги­оз­нос­ти, тог­да как ус­та­нов­ка сак­ра­ли­за­ции (ко­то­рую сле­ду­ет от­ли­чать от уко­ре­нен­но­го в Ев­ха­рис­тии сак­ра­мен­таль­но-ли­тур­ги­чес­ко­го ос­вя­ще­ния) не пе­ре­да­ет уни­каль­ность и но­виз­ну Бла­гой Вес­ти, тол­кая ви­зан­тийс­кое соз­на­ние на­зад, к язы­че­ст­ву.

@2023 Развитие и экономика. Все права защищены
Свидетельство о регистрации ЭЛ № ФС 77 – 45891 от 15 июля 2011 года.

HELIX_NO_MODULE_OFFCANVAS