Протоиерей Максим Козлов: «У меня нет ощущения, что внешнее благоприятствование по отношению к Церкви сохранится на протяжении нашей жизни и тем более на протяжении жизни наших детей»

Интервью первого заместителя председателя Учебного комитета Русской православной церкви при Священном Синоде протоиерея Максима Козлова первому заместителю главного редактора альманаха «Развитие и экономика» Дмитрию Андрееву

Источник: альманах «Развитие и экономика», №8, декабрь 2013, стр. 130

 

– Отец Максим, у Вас большой опыт общения с учащейся молодежью… Да, в общем-то, сейчас практически вся молодежь – учащаяся.

– В больших городах – уж точно.

– Да, в мегаполисах другой молодежи практически уже и нет. Так вот, семейно-демографическая проблематика, которой посвящен очередной номер нашего альманаха, – это прежде всего и главным образом проблематика именно этой категории современного российского общества – учащейся молодежи. Поэтому сразу вопрос ребром: как Вы считаете, нынешнее поколение нашей молодежи, в том числе как раз молодежи учащейся, окажется ли способным реализовать свою репродуктивную миссию – произвести на свет новое поколение россиян? Нет, понятно, что молодые женятся, дети рождаются – все, вроде бы, как всегда. Но я имею в виду другое. Симптомов того, что наша сегодняшняя молодежь в массе своей стремительно меняется – причем не в лучшую сторону, – масса. И поэтому сумеет ли она – опять-таки подчеркну, в массе своей, демография оперирует именно большими числами – хотя бы не сделать переживаемую нашей страной депопуляцию обвальной? Я, конечно, в первую очередь имею в виду тех, которые вне Церкви. Да потом ведь и вне Церкви тоже можно находиться по-разному: от позы демонстративных критиков «церковного тоталитаризма» до движения по пути к вере и церковной жизни. Иными словами: есть ли еще шанс спасти нацию от вымирания – с нынешним молодым поколением?

– По моему представлению, и теперь, как и всегда ранее, конечные судьбы народа, государства зависят от того, что будет с его ядром, с его сердцевиной. Будучи православным человеком, я не могу видеть другого жизненного ядра для России – для других стран тоже, но мы сейчас говорим о России, – кроме церковного христианства, православия. В этом смысле я абсолютно убежден в том, что мы либо сохранимся как страна христианская – и лишь в таком качестве будем существовать дальше, либо нас не станет вовсе. Подчеркиваю – не станет вовсе, потому что с точки зрения вечности тогда непонятно будет, какие вообще есть оправдания для сохранения такой большой страны с таким маленьким населением. И если угодно – с таким качеством населения, какое имеется на сегодняшний день. Поэтому для себя я вижу проблему вот в чем. За минувшие 20–25 лет, которые называют годами церковной свободы, церковного возрождения, мы – я имею в виду Церковь, – как мне кажется, так пока и не смогли стать для нации неким притягательным ядром. Или даже не для всей нации, а хотя бы для той ее значительнейшей части, которая воспринимает себя исторически связанной с христианским прошлым России. Отношения этой части населения – в большей или меньшей мере церковной – с Церковью остаются в значительной мере ритуально-обрядовыми, нежели относящимися к области жизненных мотиваций. Ведь христианином в строгом смысле может считаться лишь тот, кто готов ради Христа отказаться от чего-то существенного в своей жизни. В социологических опросах многие называют себя православными – и даже православными атеистами: такой оксюморон вполне имеет право на существование – то есть атеист, для которого, по крайней мере, не чужды ценности православной культуры. Но такие ответы, как правило, даются на простые вопросы, когда людям просто предлагается соотнести себя с той или иной конфессией. Однако вопрос можно сформулировать и иначе. Скажем, так: готовы ли Вы сделать выбор в пользу христианских ценностей, если при этом придется поступиться чем-то, что на данный момент является для Вас значимым? И если ответы на такой вопрос будут честными, то таковых окажется очень немного.

– То есть хлопоты, связанные с воспитанием детей, – это то самое лишение, тот самый отказ от стереотипного восприятия комфорта, на которые решается далеко не каждый?

– Совершенно верно. Одно дело – крестить ребенка. На это согласен практически любой среднестатистический гражданин нашей страны. Но вот ради неких убеждений стать отцом не одного или двоих, а хотя бы четверых или пятерых детей – это уже совсем другое дело. Подавляющее большинство россиян на такой шаг не отважатся. Поэтому, вне всякого сомнения, количество детей в семье, как правило, связано с ценностными ориентирами этой се­мьи. У каких семей в современной России много детей? Или у очень бедных, или у очень богатых, для которых это уже не составляет проблемы, или у сознательно воцерковленных, или у представителей других традиционных религий. Ос­таль­ные группы населения – а это и есть подавляющее большинство – в названную выборку не попадают. Однако и с теми, которые внутри Церкви, не все так просто и однозначно. Многие молодые люди, приходящие в Церковь, в ней долго не задерживаются. Более того, нам надо самокритично признать, что точно такая же тенденция прослеживается и среди значительной части детей, выросших в церковных семьях у родителей, которые были неофитами первого призыва и растили своих чад, искренне желая дать им то, чего не было у них самих, – церковное детство.

@2023 Развитие и экономика. Все права защищены
Свидетельство о регистрации ЭЛ № ФС 77 – 45891 от 15 июля 2011 года.

HELIX_NO_MODULE_OFFCANVAS