Великий Советский Союз сделали коллективисты, и великую Америку сделали
коллективисты. Такие результаты достигаются не простым сложением усилий,
а благодаря кооперативным, синергетическим эффектам. Это метафизика, это
сверхволя. У нас она есть. Вы ее утратили. И немцы ее утратили. Китайцы –
не утратили. Индийцы – никогда ею не обладали и обладать не будут.
Я спросил: «А сохранит ли при этом Россия свой язык, культуру, религию?» «Я считаю, – ответил Робин, – что следует это сохранять… Мы же не обиженные прибалты. Это никому не мешает, это умиротворяющее средство, да это и высокая ценность. Это фактор нашей общей капитализации, наш актив. Наличие второго языка не помеха. Это вопрос технологии обучения. В Америке живут, например, миллионы испаноязычных граждан. Нельзя сказать, что из-за этого нет никаких проблем, но нет проблем нерешаемых. Должен, правда, сказать, – добавил он, – что по этому вопросу в экспертном сообществе имеются принципиальные разногласия. Одни считают, что, говоря упрощенно, русских надо превратить в американцев “полностью”, то есть целенаправленно привить им американскую ментальность. Это сродни генной инженерии, когда в наследственную структуру одного вида встраиваются фрагменты генома другого вида и вместе с этим передаются определенные свойства. Я не сторонник такого подхода, хотя не отрицаю, что это возможно. Я считаю, что сохранение определенного культурного разнообразия в пределах новой Великой Империи только на пользу. Тем более что ваша религия чужда поиску новых моделей развития, то есть она вполне гармонична целям проекта. Надо не изменять культурный код покоренных народов, не ассимилировать их, а лишь слегка подкорректировать иерархию ценностей. Не менять всю систему ценностей, а лишь чуть-чуть переставить ценности местами. Например, повысить в русских значимость материального комфорта, денежного благополучия. Понизить ранг метафизически воспринимаемой справедливости как некоего высшего мерила и т.д. Это интересная задача: тонкая модификация отдельных параметров социокультурного кода нации… Целью, однако, непременно станет и вот еще что: достижение неспособности к построению и, главное, попыткам воплощения альтернативных парадигм жизнеустройства. Америке уже известна идеальная парадигма жизнеустройства, и только она должна существовать в мире. Вот это, Сергей, меня и огорчает больше всего…
– Не понял, что именно? – спросил я. – То, что русских больше не будет?
Надо не изменять культурный код покоренных народов, не ассимилировать их,
а лишь слегка подкорректировать иерархию ценностей. Не менять всю
систему ценностей, а лишь чуть-чуть переставить ценности местами.
– Ну, конечно, если русских больше не будет – это плохо само по себе. Но гораздо хуже для всего человечества, это то, что исчезнет, возможно, последний народ на земле, способный породить и воплотить в жизнь альтернативную модель развития. А ведь именно она может стать единственным спасением, когда начнут исчерпываться природные ресурсы, когда Земля станет мстить за то, что мы с ней сделали. Мы, англосаксы, можем покорить весь мир. Но мы можем его и уничтожить. Я бы даже сказал жестче: мы не можем его не уничтожить, если кто-то не будет препятствовать. И этот «кто-то» – Россия.