О духовных практиках иезуитов, учении и наставлениях Игнатия Лойолы
Основы иезуитской мистики и педагогики в концентрированном виде изложены в сочинении основателя ордена иезуитов Игнатия Лойолы «Духовные упражнения». Это сочинение – несомненно, самая известная и влиятельная книга Лойолы. Но этот труд менее всего можно считать именно книгой, потому что он предназначен не для чтения, а для практического осуществления. Это «способ приготовить и расположить душу к тому, чтобы изгнать все беспорядочные привязанности; затем, из-гнав их, искать и находить божественную волю в расположениях своей жизни, на благо собственной души».
Если оставить в стороне техническую сторону упражнений – различные примечания, приложения, правила, – то они состоят из начальной медитации, материала упражнений, распределенного по четырем «неделям», то есть этапам, и заключительной медитации. По своему содержанию это педагогика духовного опыта, в котором высвечивается и прилагается к соответствующему субъекту (к тому, кто выполняет упражнения) опыт самой библейской веры. Человек Библии постепенно открывается навстречу тайне существования, истолкованной в свете Благовестия. Действительно, история одного народа предстает как история обретения такого сознания, в котором Бог поистине наставляет человека на путь к предназначенной ему полноте жизни. Ради этого Он исторгает человека из греха и тленности и соединяет его со Своим Сыном, призванным совокупить в Себе все вещи и сделаться всем во всём. Таковы законы этого продвижения по духовному пути – законы, которые упражнения открывают затворнику, выявляя в то же время смысл ответного усилия, которое тот совершает, следуя за Господом.
Диалектика упражнений в тенденции воспроизводит диалектику духовного опыта христианской веры. Она означает живую встречу объективного содержания явленной в Благовестии тайны с уникальной личностью принимающего ее затворника. Но объективное содержание богооткровенной тайны составляет всякая прошлая, настоящая и будущая реальность, которая рассматривается или созерцается в свете веры в Иисуса Христа. Вот почему на этом объективном уровне педагогика упражнений состоит в том, чтобы еще глубже раскрыть христианскую тайну исторического бытия человека – бытия всеобщего и личностного, – чтобы дух выполняющего упражнения распахнулся ей навстречу и принял всецелого Христа в становлении, осветился Его явлением, научился входить в полноту Истины, которая есть Жизнь. Будучи неразрывно связанными с жизнью затворника, практические упражнения предохраняют его от чисто интеллектуального и объективированного созерцания. В них открытость ума имеет спутницей молитву, которая непрестанно подвергает сердце преобразующему воздействию Духа.
В объективном плане упражнения представляют собой толкование и свидетельство богооткровенного провозвестия в его универсальности и в то же время в непосредственной связи с личностью, к которой обращен его призыв. Они также являют собой непрерывное усилие, которое приводит в состояние готовности присущие затворнику способности внимать и повиноваться. Игнатий не преподавал упражнения группам – они сопровождали личный духовный путь каждого затворника. В одних случаях им отводился особый срок продолжительностью от тридцати до сорока дней, в других они давались в обычной жизни – по ходу частых встреч и последующих духовных бесед.
Герметизм этой книги, ее закрытость для непосвященных обеспечивается ее внешней непривлекательностью. Написанная сухим, довольно бесцветным языком, весьма подробно рубрицированная, она являет собой ветвящуюся инструкцию, размеченный указателями лабиринт, или «дерево возможностей», открывающихся перед учеником, ступающим на путь затвора и молитвенной медитации. Совершать экзерциции, постоянно находясь в ситуации напряженного выбора между открывающимися путями, надлежит под внимательным руководством наставника, подобно тому как сам Игнатий совершал их под руководством Бога. Насыщение сухих пунктов индивидуальным духовным содержанием должно совершаться каждым человеком в интимной молитвенной беседе с Богом.
Такой же схематичный перечислительный характер имеет summa иезуитской педагогики. На протяжении веков ее принципы претерпевали постепенную эволюцию, этапы которой – по мере умножения образовательных заведений на разных континентах – фиксировались в ряде педагогических уставов. Последний из таких уставов – «Характерные особенности иезуитского образования» – был сформулирован в 1986 году собравшейся в Риме специальной международной комиссией, состоявшей из иезуитов и мирян. Этот документ можно считать своеобразной хартией иезуитского образования, в нем содержатся лишь основные его принципы, которые детализируются в каждом учебном заведении сообразно с национальными и религиозными традициями той или иной страны, уровнем развития общества, пожеланиями учащихся и их родителей.
Какие бы изменения, модификации и дробления ни претерпевала система иезуитского образования со временем, его динамика, согласно этому манифесту, находит обоснование в неизменной верности традиции Общества Иисуса и ее истоку – духовному опыту Игнатия Лойолы. То есть энергия движения черпается из особой харизмы иезуитского ордена, ниспосланной через ее основателя. Оставлено в прошлом, пожалуй, лишь одно, но очень существенное – крайний ригоризм Игнатия во всём, что касается религии и морали. Современные католические биографы, описывая известный эпизод его странствий, когда он едва не зарезал случайного попутчика-мавра за ошибочное суждение о Пресвятой Деве, склонны подчеркивать его приверженность высокой истине и пламенность натуры. (Между прочим, мавра спас от смерти лишь мул Игнатия, побредший в сторону: его седок, сжимавший рукоять кинжала, отпустил поводья, доверив животному самому решить судьбу дилетантствующего богослова.)
По замыслу, исходящему из того, что вера не препятствует знанию, но напротив – обостряет интеллект (здесь, кстати, можно вспомнить жившего задолго до иезуитов Августина, который считал веру условием самого познания), религиозная практика – общая молитва, медитации, беседы – интегрируется в учебный процесс
О различии между образованием и воспитанием – этом предмете постоянной рефлексии и многочисленных (увы, не всегда плодотворных) дискуссий в современной светской школе – не имеет смысла говорить применительно к иезуитской системе образования, религиозной по своей сути. По замыслу, исходящему из того, что вера не препятствует знанию, но напротив – обостряет интеллект (здесь, кстати, можно вспомнить жившего задолго до иезуитов Августина, который считал веру условием самого познания), религиозная практика – общая молитва, медитации, беседы – интегрируется в учебный процесс.
Игнатий ощутил Бога как творца и господина вселенной, как высшее благо и единственную абсолютную реальность. Весь остальной мир реален лишь как причастный к Богу, все части мира ценны, лишь поскольку они ведут к Богу. С помощью веры человек усматривает присутствие Бога во всех событиях природной и человеческой истории и – более всего – в своем повседневном духовном опыте. Отсюда – мироутверждающий характер иезуитской педагогики: школа должна прививать ученикам способность неустанно удивляться таинственному величию мира. В то же время, поскольку сам человек сотворен по образу Бога и является средоточием Его любви, задачей школы становится как можно более полное развитие дарованных свыше талантов и способностей каждой личности, включая физические способности к спорту. Cura personalis («забота о личности») – основополагающий тезис иезуитской педагогики. Исходя из него, учебные программы строятся с расчетом не на то, чтобы все учащиеся в срок освоили тот или иной предметный участок действительности, а на то, чтобы быть максимально адаптированными к интеллектуальным и душевным особенностям каждого воспитанника. Во главу угла ставится не «сухой остаток» знаний, а свободная, богатая и открытая для мира личность. Это, однако, не исключает другого ключевого принципа иезуитской педагогической этики: каждый учащийся в меру своих сил должен стремиться к максимальному совершенству и «блеску» образования – равно как и дальнейшей жизненной практики.
Весь космос знаний, подлежащих усвоению студентами иезуитских учебных заведений, традиционно вращается вокруг свободных (гуманитарных) наук, философии и теологии как наилучшим образом отвечающих, по мнению основателей иезуитской педагогики, запросам человеческой души, однако это прекрасно совмещается с критическим изучением широкого спектра естественнонаучных и социальных дисциплин. Более того, удельный вес точных наук, преподаваемых в коллегиях, в последние десятилетия по очевидным причинам стремительно растет, и это заставляет преподавателей тем внимательнее относиться к предметам гуманитарного круга – литературе, эстетике, музыке, изящным искусствам.
Исключительно важную роль иезуиты всегда отводили искусству убеждения и диалога. С самого начала своего существования иезуитские коллегии были знамениты высоким уровнем преподавания «элоквенции» – риторики, навыков владения пером. В настоящее время к традиционным дисциплинам добавилось изучение кино и, конечно, Интернета. Обоюдоострый характер технологического прогресса и сопряженные с ним моральные опасности не отпугивают педагогов: учебный процесс мыслится ими как постоянный критический диалог между наукой и культурой, с одной стороны, и верой – с другой. В этом диалоге обе стороны должны постоянно проверять друг друга на прочность.
Вообще вопрос о внешних влияниях на человеческую личность, сама острота которого объясняется греховностью человеческой природы, ставящей человека в унизительную зависимость от окружающего мира, очень важен для иезуитской педагогики. Собственно, «Духовные упражнения» и посвящены филигранной технике «пеленгации» и осознания собственных грехов, мешающих человеку свободно ответить на любовь Бога. Поэтому в игнатианских учебных заведениях культивируется почтительное отношение к знанию как таковому: трезвое и непредвзятое знание о мире и о своей собственной личности позволяет отличать добро от зла и поставить то и другое на службу своему совершенствованию. Знание тем самым помещается в моральный контекст. Для такого взгляда в принципе не существует индифферентных вещей: все феномены, попадающие в поле зрения человека, становятся ценностно окрашенными. Подобное отношение к миру не может не быть волевым и активным, поскольку требует от человека постоянного нравственного роста.
Воспитанника иезуитского заведения подводят к убеждению, что не только моральная личность человека, но и мир с его социальными структурами не является чем-то навсегда застывшим и, следовательно, должен постоянно меняться к лучшему. Волю ученика – которая, согласно игнатианским представлениям, является одним из трех главных антропологических измерений личности (наряду с сознанием и памятью), – следует воспитывать в наибольшей свободе.
Личность Христа была предметом глубоких медитативных прозрений Игнатия, который добивался – и заповедовал это будущим последователям «Духовных упражнений» – видения Иисуса на разных этапах его земной жизни. Фигура Христа – Бога и человека – возвышается над всем учебно-воспитательным процессом.
Иисус жив, и каждый может непосредственно обратиться к нему в молитве. Ключевым словом в отношениях человека с Иисусом Христом является слово «ответ». Наиболее адекватным ответом на любовь Бога, по католическим представлениям вообще, является подражание ему. Ученики должны быть внутренне подготовлены к серьезным испытаниям: Христос своей свободной волей отдал жизнь за людей, он излил за нас свою кровь (жизнь), в наших силах ответить на его любовь любовью – стойким перенесением посылаемых испытаний и, главное, служением и жертвой окружающим людям. Особо подчеркивается, что ответное отношение к Богу не может быть спекулятивным, то есть чисто умозрительным. «Любовь следует вкладывать более в дела, нежели в слова», – пишет Игнатий, поэтому от учеников ждут, что в дальнейшей жизни они воплотят свои убеждения и свою веру на практике в самых разных сферах – будь то семья, общественные движения, политические и государственные структуры или церковь.
Важнейшей в системе иезуитского воспитания является доктрина справедливости. Она входит в учебные программы, причем в трех аспектах. Во-первых, вопросы справедливости могут обсуждаться на всех занятиях. В некоторых школах для этого предусмотрен даже особый дополнительный курс. Программа включает критический анализ современного общества в форме, доступной для восприятия детей и молодежи. По замыслу, увенчанием такого разбора должно быть выдвижение различных предложений для исправления существующего положения дел в социальной сфере. Пространство подобных дискуссий задается тремя измерениями: евангельским словом, учением церкви и духом гуманитарных наук.
Во-вторых, справедливое устройство должно быть воплощено прежде всего в самой школьной жизни. Поэтому администрации учебных заведений надлежит всегда быть готовой по результатам этих дискуссий вносить изменения в школьные программы и уставы. Подобная практика направлена на воспитание в учащихся чувства собственного достоинства, ответственности и уверенности в себе.
В-третьих, образовательная программа, прививающая воспитанникам принципы справедливости, в обязательном порядке предусматривает их непосредственный контакт с миром несправедливости. Ученикам предоставляется возможность участвовать в социальных службах, встречаться с бедными, помогать им. Согласно принятым относительно недавно документам Католической церкви и Общества Иисуса, бедные являются для них «предметом особой заботы». Понятие бедности при этом толкуется расширительно: сюда входят все категории населения, которые неспособны обеспечить себе достойное человеческое существование: старые люди, инвалиды, маргиналы разного рода и т. п. В иезуитских школах постоянно действует программа «Люди – для других людей». Манифестом этого движения считается речь генерала Общества Иисуса Педро Аруппе в 1973 году, где, в частности, сказано, что цель иезуитского образования – воспитать человека, который «не мог бы даже помыслить себе любовь к Богу, которая не содержала бы в себе любви к ближнему», поскольку «любовь к Богу, которая не находит осуществления в справедливости, есть не что иное, как фарс». Сложная диалектика справедливости и милосердия – моральных понятий, которые в другой системе ценностей могут входить в радикальное противоречие, – формулируется здесь строго и однозначно: справедливость без милосердия нельзя считать евангельской.
У иезуитских педагогов и школьных администраторов стоит поучиться тому, как они строят отношения с учениками и их родителями. Образцом здесь, как и во всём другом, является для них опыт Игнатия Лойолы. Познав любовь Бога, открытую ему через Христа, Игнатий поделился своим мистическим опытом с «друзьями во Господе» (имеются в виду его ближайшие друзья и последователи) и призвал их к совместному служению Богу и людям. Этот кружок подвижников и является моделью образовательного сообщества иезуитов, убежденных в том, что сила сообщества как такового многократно превосходит возможности любого числа обособленных индивидов.
Коллектив руководителей, преподавателей и технических работников учебного заведения должен, по замыслу, быть моделью и ядром всего учебного сообщества. Внутри этого коллектива, состоящего из иезуитов и мирян, всячески поощряется общение всех видов и уровней: от общего присутствия на литургии, проведения различного рода дискуссий и профессиональных собраний до совместного препровождения свободного времени. Несколько раз в году по подходящим случаям устраиваются совместные обеды с родителями и учениками.
Учителя и администраторы иезуитских школ обязаны тесно сотрудничать с родителями, которые рассматриваются как равноправные члены учебного сообщества. Предполагается, что родители, отдавшие своего ребенка в иезуитскую школу, хотя бы отчасти разделяют ценности игнатианской педагогики. Школа работает в непрерывном контакте с семьей. Родители регулярно получают информацию об успехах детей и обо всём происходящем в школе. Администрация приветствует их участие в школьных советах. Вместе с тем считается, что родители на равных делят с педагогами ответственность за воспитание детей. Что касается самих учеников, то их слово и мнение относительно всех сторон школьной жизни также принимается во внимание, кроме того, они вместе со взрослыми входят в различные школьные комитеты.
Таким образом, в игнатианской педагогике вряд ли найдутся оригинальные элементы, свойственные только этой системе. Все они вытекают из общекатолической доктрины и в той или иной мере заимствованы из разных учебных заведений (например, из Парижского университета, где учился Игнатий). Открыто признавая это, теоретики иезуитского образования, тем не менее, неустанно подчеркивают самобытный дух своих школ, который заключается в творческом сочетании этих элементов и особой энергии, исходящей от них. Иезуитские проповедники не увлекаются высокомерным, в сущности, отождествлением самих себя с библейским «малым стадом», «остатком», «избранным родом» и т. п., они не отсиживаются за церковной оградой, а несут свое учение в мир. Судя по тому, что аудитории игнатианских учебных заведений во всех частях света никогда не пустуют, мир относится к этому вполне благосклонно.
Источник: dynamic-of-civilizations.ru
Поделиться:
