Виталий Третьяков берет в Ново-Огарево интервью у президента России Владимира Путина по случаю 10-летия «Независимой газеты». Декабрь 2000 года
– Выходит, что как только для Вас завершилась «Независимая газета» в бумажном исполнении, буквально тут же начался своего рода аналог «Независимой», но уже на телевидении?
– Точно. Я и предложил Олегу Добродееву серьезную дискуссионную передачу как телевизионный вариант «Независимой газеты». Что-то типа «НГ-Сценарии».
– Или «Идеи и люди».
– Да, точно – «Идеи и люди». И как ни странно, тогда – сейчас-то вообще уже нельзя прорваться на телевидение, эфир весь поделен – Добродеев принял эту идею. Он, правда, как сейчас помню, мне тогда сказал, что мы будем действовать по модели «Би-би-си»: сначала обкатаем ее на канале «Культура», где она обретет черты и конструкцию, а потом поставим на «Россию 1». Ну, этого так и не произошло по причинам, о которых легко догадаться. Потому что телевидение – это бизнес в первую очередь. Отчасти политический, но и просто бизнес. И эфир полностью поделен разными крупными игроками и теми, которые уже работают на телевидении. Им не нужны никакие третьяковы. Есть на телевидении Богово – например, о духовности России рассказать. Есть кесарево – программа «Время», в которой описываются подвиги власти. А все остальное – это бизнес, в который чужаков не пускают.
– И как же восприняли Вас – чужака, еженедельно отбирающего почти час эфирного времени?
– Видимо, мне в каком-то смысле помог мой уход из «Независимой газеты», наделавший много шума. Как это ни странно, но в той ситуации свою солидарность со мной проявили не главные редакторы печатных СМИ, а как раз телевизионные начальники. И естественно, после этого закрывать только что родившуюся передачу было не комильфо. Тем более она успела вызвать к себе определенный интерес в узких кругах, смотревших телеканал «Культура». Ну, а потом передача прижилась – как единственная на тот момент политическая программа на канале «Культура». Мне говорили, хотя я собственными глазами этого показателя не видел, что у нее всегда был очень хороший рейтинг. Что естественно – если бы он был низким, то программу сковырнули бы. Некоторые главные редакторы тоже пытались вести телепередачи, в том числе и на канале «Культура», которые просто никто не смотрел, кроме разве что членов их семей. А моя передача осталась. Сейчас половина двенадцатого сезона прошла. Телевизионные политические программы, между прочим, так долго не живут. За это время программа выходила в эфир более трехсот тридцати раз. В ней выступили более шестисот участников – просто многие выступали не один раз. Некоторых из них я выводил на телевидение впервые, они мне сами об этом говорили, и я видел их волнение перед началом записи. Кого-то после появления в моей программе приглашали в другие передачи. Ведь участников подобных ток-шоу, связанных с политикой, не так уж и много – человек тридцать. Их списки уже давно составлены. Три-четыре историка, дюжина политологов разных направлений, пяток политиков, пяток депутатов Госдумы. Поэтому новые лица, которые интересно и красиво говорят, очень нужны.
– Да, можно говорить о существовании своеобразного комьюнити участников передачи «Что делать?» В принципе это во многом все те же авторы Вашей «Независимой газеты», а позже – «Политического класса» и «Московских новостей». Я тоже вхожу в это комьюнити – выступал у Вас, по-моему, семь раз. И что характерно, все представители этого комьюнити, с которыми мне когда-либо приходилось обсуждать передачу, отмечали, с каким тщанием, с какой скрупулезностью Вы готовитесь к каждой записи. Взять хотя бы то, что у всех на виду – а можно себе представить, сколько всего остается для нас неизвестным. Сначала беседа за чашечкой кофе со всеми участниками. Разговор с каждым и о каждом. То есть как бы предварительная «сверка часов» по поводу предстоящей дискуссии. В результате требуемый для начала разговора под камеру «разогрев» достигнут. Теперь переходим в студию – и беседа просто продолжается. Скажу честно, как-то раз я сам даже не заметил этой в прямом смысле смены декораций. И Вы не устали так все выстраивать – одиннадцать-то с половиной лет?
– Я сжился с этой программой, она мне родная. За нее меня благодарят очень многие люди на улице, в театрах, в музеях, в политике, в экспертном сообществе. Ее практически совсем не замечают телевизионные критики. Но они вообще очень специфические в России. Они занимаются, как правило, не телевидением, а политикой. А я стараюсь быть объективным по мере своих сил и в собственных высказываниях, и в приглашении участников передач. В нашей телевизионной критике не принято замечать, а тем более хвалить таких людей. Хвалят тех, которые имеют четкую классовую позицию. Лучше, конечно, если такая позиция укладывается в формулу: «Запад – это лучшее настоящее и светлое будущее всего человечества». А те, которые против этого, – быдло, козлы, некреативный класс. Я подобных взглядов не исповедовал и людей, их разделяющих, в своих программах не собирал. Хотя приглашал многих таких, которые потом себя по-всякому проявляли. Например, лет восемь назад у меня выступали все молодые лидеры оппозиции, например, Яшин. Он тогда молодежное «Яблоко» возглавлял. Потом они стали известными на весь «креативный класс». А впервые более или менее внятно высказать на телевидении свою позицию они смогли именно в моей программе. Я всегда пытался сохранять интеллектуальный плюрализм.
– Но все-таки, как Вы думаете, не сокращается ли аудитория передачи? Не устали ли от нее даже самые последовательные Ваши почитатели за одиннадцать с половиной лет?
– Если бы она сокращалась, то передачи попросту уже не было бы, это точно. Данных о том, что аудитория растет, у меня нет. Мне этих цифр не показывают, а я сам и не спрашиваю. Но передачу смотрят, и у нее есть свой постоянный зритель. И менее постоянный, но весьма позитивно о ней отзывающийся и с интересом смотрящий, пусть время от времени.