– Вы много рассказывали о специфике руководства журналистами в газетной редакции. А что собой представляет руководство факультетом? Какая здесь специфика?

– Даже в самой творческой газете, даже на самом творческом телеканале с абсолютным большинством даже очень известных сотрудников, в том числе журналистов, каждый год перезаключаются контракты. Каждый год! Об этом мало кто знает. То есть там в этом смысле максимальная свобода администрации, руки которой предельно развязаны, свободны. Хорошо это или плохо, но это факт. И даже в самой свободной редакции, при самом сплоченном коллективе руководитель всегда имеет возможность наказать того, кто плохо работает. Если, скажем, пьяница пишет замечательные материалы, то ему прощается, что он время от времени уходит в запои. Но есть и такие, которые пьют и ничего не пишут. А потом вдруг встрепенутся, захотят что-то опубликовать. А главный редактор им говорит: «Это плохо, как вы докажете, что это хорошо?» И не публикует. А в образовательной системе все не так. У тебя три вида подчиненных. Первый тип – студенты. Вроде бы, они в твоем непосредственном подчинении. При этом, как я уже говорил, оказывается, что у них есть права. У них есть право не перетруждаться, и их нельзя отчислить за непосещение занятий, за прогулы. Вообще отчислить плохо занимающегося студента – это целое дело. Ты должен бросить все и заняться только этим. Причем в таком случае юристу следует постоянно быть рядом с тобой, потому что, не дай бог, ты что-то не так напишешь. Тогда и самого отъявленного двоечника не получится отчислить. Особенно если у него самого есть юрист, и он пойдет в суды. По контракту ты обязан его доучить, причем за те деньги, за которые ты его взял, и по той программе, по которой ты его взял. Если тебе пришло в голову что-то улучшить, то ты не сможешь это просто так сделать. Тебе придется массу бумаг написать, чтобы его же образование улучшить. Он же имеет право на все, в том числе и на непосещение занятий. Сейчас студенты часто надолго исчезают. Пока он «без вести пропавший», ты не можешь его отчислить. Без объяснительной записки, почему он прогулял, ты даже не можешь выговор ему вынести. Потом он появляется вдруг и говорит: «А я вот учусь». Почему? Студенты такие. Одни при цветущем виде пытаются доказать, что тяжело болели. А у самих по лицу видно, что были на каком-то теплом море. Они знают, что ты знаешь, что они врут, но продолжают врать. Потом приносят тебе какие-то фальшивые документы, которые очень легко разоблачить. Но все это слишком муторно. Такие вот подчиненные. Второй и третий типы подчиненных – соответственно штатные сотрудники и внештатные преподаватели. Если, скажем, тебе кто-то не сдал обещанную статью в газету, то у тебя всегда под рукой целый штат журналистов. Хоть из спортивного отдела, но ты знаешь, что он хорошо владеет словом. И ты просишь написать его что-то, скажем, о заседании Думы. Если же преподаватель не явился по расписанию к началу занятия, то все рушится, так как его просто некем заменить. Мы даже вынуждены экзамены не назначать на новогодние каникулы, потому что преподаватели разъезжаются и не приходят. Ты можешь сколько угодно назначать. А они все равно не приходят. Ты же не можешь преподавателя физкультуры вместо них поставить принимать экзамен или поручить ему прочитать лекцию по истории или теории телевидения. То есть студенты, штатные сотрудники и внештатные преподаватели – это три типа подчиненных, с каждым из которых ты должен работать по особому алгоритму.

– Некоторое время назад в СМИ прошла информация, что Вы готовите – или даже уже подготовили – концепцию общественного телевидения. Соответствует ли это действительности или является плодом чьих-то досужих домыслов?

– Летом 2011-го Дмитрий Медведев, бывший тогда президентом, выступая где-то за границей и отвечая на вопрос об общественном телевидении, сказал примерно так: вещь хорошая, но он не знает, как ее сделать. Потому что если государство будет платить, то телевидение уже не общественное, если бизнес – тоже не общественное. Короче говоря, сказал, что сделать тут ничего невозможно. А я, как уже сказал, выставляю свой «Политдневник». В тот день каких-то других тем не было, и я написал, что все сказанное президентом, конечно, верно, но общественное телевидение создать можно, и у меня есть соответствующий план. И кое-что высказал по этому поводу. А еще написал, что у меня есть и план создания инновационного телевидения для сколковского проекта. Поставил пост, лег спать, а рано утром поехал на машине на Селигер выступить в молодежном лагере. Выехал рано – дорога длинная, примерно четыре часа. И в пути, примерно в девять утра, начались звонки, которые продолжались до моего приезда в селигерский лагерь. Там, пока я выступал, отключил телефон. Как только включил, они снова начались. И продолжались на протяжении всего обратного пути, вплоть до глубокой ночи. Одна телекомпания меня даже приглашала в эфир этой же ночью. А я был в загородной одежде, по дороге накупил грибов и рыбы – куда мне в таком виде в эфир? Короче говоря, был какой-то обвал. Первым, помню, дозвонилось радио «Свобода». Почему-то все поняли так, что я чуть ли не заказ от Кремля получил. Но я такими шутками не балуюсь и, к сожалению, никакого заказа ни от какого Кремля не получал. Это мои собственные планы, и я действительно знаю, как такое телевидение сделать. Потом в конце того года в силу известных событий – я имею в виде в декабре 2011-го, – как известно, Дмитрий Анатольевич вдруг сказал, что можно и даже нужно создать такое общественное телевидение. Но тут звонков мне было уже гораздо меньше, поскольку меня представляют душителем свобод. И даже распространяют мнение, что есть факультет журналистики, где учат свободной журналистике, независимой журналистике. А нужен факультет, где бы учили зависимой журналистике, готовили бы душителей свобод. Для этого Третьяков туда и был назначен. Разоблачать этот миф я сейчас не буду. Но мне тогда было уже совершенно очевидно, что команда Медведева мне, конечно, ничего не предложит. Это было ясно и другим, поэтому после того заявления Медведева и было меньше звонков. Дальше это дело довольно долго обсуждалось. А потом я напечатал в «Литературной газете» в своей колонке план создания общественного телевидения в виде двадцати одного тезиса. Этот план, кстати, сильно отличается от того, что потом было принято. Но и после этой публикации особой реакции не последовало. Но вдруг газета «Ведомости» на первой странице опубликовала текст о создании общественного телевидения как о решенном вопросе. И там было сказано, что рассматриваются несколько кандидатур на пост главы такого телевидения. В том числе и моя фамилия называлась. Я в это время был на Украине, выступал перед украинскими журналистами. И мне был задан вопрос прямо из зала человеком, который только что прочитал это сообщение в Интернете. Он попросил меня прокомментировать информацию «Ведомостей». Я сразу ответил, что коль скоро это опубликовала газета «Ведомости», то я предполагаю, что моя фамилия была названа как раз для того, чтобы я ни в коем случае не был назначен руководителем этого общественного телевидения.

– Судя по тому, как Вы об этом говорите, Ваш проект создания общественного телевидения является выношенным и продуманным. Чувствуется, что Вы много об этом размышляли. Но понятно и то, почему Вы излагаете этот проект намеками и полунамеками. Слишком много желающих подслушать, подглядеть, чуть подретушировать и выдать за собственное изобретение. Тем не менее, если крупными мазками, в чем заключается суть Вашего проекта?

– Если говорить по сути, то ни одна западная модель для общественного телевидения не подходит. Такое телевидение, конечно, не должно быть оппозиционным. У Болотной площади телевизионный канал уже появился под опекой, как известно, некоторых лиц. Но уж это точно не функция общественного телевидения. Логичнее всего один из общегосударственных телеканалов оставить государственным, а другой сделать общественным. Либо другой вариант: придав дополнительных мощностей каналу «Культура», добавить туда общественно-политического вещания – вот вам и общественное телевидение. В нашей стране все можно сделать – и общественный телеканал, и общественное телевидение. План его мной изложен. Вплоть до того, кто кого должен назначать, кто кого должен снимать, функции наблюдательного совета – все там прописано. И специфика этого телевидения, и ограничения, которые на него накладываются. Главным ограничением я назвал отсутствие обсценной лексики во всех ее градациях. Более того, если любой человек – будь то сотрудник или даже гость – на каком-либо канале себе такое позволит, то он автоматически никогда не должен приглашаться для выступления на общественное телевидение. Понятно, что это несколько провокационная норма. Но понятно и то, почему я считаю ее главной. Крайней нужды в общественном телевидении нет, но если есть желание, создать его можно и небесполезно.

– Понятно, что когда «Ведомости» назвали Вас в числе возможного кандидата в руководители общественного телевидения, это был черный пиар. А на самом деле Вам было бы интересно возглавить такой проект?

– Я бы с удовольствием это сделал по трем причинам. Во-первых, если оно будет создаваться, то я считаю, что сумел бы сделать его таким, каким оно действительно нужно стране. Но только при условии, что в моем распоряжении оказался бы соответствующий ресурс: телевидение – это дорогая штука. Во-вторых, мне это было бы интересно, потому что такое телевидение, естественно, стало бы альтернативным всем остальным каналам. А я, если и душу свободу, то только в качестве альтернативы ее – этой свободы – тоталитарного поведения. Когда свободы столько, что она душит все остальное. Так возникали «Независимая газета», программа «Что делать?» и журнал «Политический класс». Наконец, в-третьих, не надо забывать, что у меня факультет. И куда пойдут работать эти молодые телевизионщики? Для укрепления факультета мне бы такой канал очень пригодился. А это были бы его первые кадры. Причем молодые, из которых еще можно слепить то, что действительно нужно телевидению. Но, как известно, бодливой корове Бог, а в нашем случае – известно кто, не дает соответствующих на голове инструментов. Сейчас общественное телевидение создается. У меня по этому поводу масса мыслей, сомнений, вопросов, но я их – тем более накануне возможного выхода в эфир первой программы этого телевидения – сейчас высказывать не буду.