…с премьер-министром Великобритании Джоном Мейджором

– Зачем? Какой им был смысл поступать подобным образом?

– «Афиша» входит в «коммерсантскую» группу. А в своем интервью я напомнил, что «Независимая газета» возникла как ежедневное издание раньше «Коммерсанта». Правда, потом «Афиша» выпустила отдельную книгу на ту же тему, и в этой книге о «Независимой газете» говорилось. Видимо, они все-таки решили, что просто невозможно сделать вид, будто ее не было совсем. Там были статьи Пархоменко и Малкиной. Малкина сказала обо мне пару-тройку уважительных – и даже весьма уважительных – фраз. К чему я это все рассказываю? Просто после этой истории я уже окончательно понял, что если до конца жизни не напишу историю «Независимой газеты», то это с моей стороны будет просто позор, я тогда своим бездействием окажусь пособником фальсификации истории отечественной журналистики. И примерно тогда же я сел за воспоминания. Весной 2013 года выйдет первый том, где рассказываю о своих детских годах. Воспоминания получаются многотомными не потому, что я слишком высоко оцениваю достоинства и достижения собственной жизни. Тут можно было бы и в один том все уложить. А потому, что я хочу на фоне своей человеческой истории в деталях, которые мне запомнились, описать жизнь страны. А когда начинаешь копаться в таких мелочах, то вспоминается то, что вообще забыл. «Независимой газете» в моих воспоминаниях будет посвящен специальный том.

– У Вас наверняка имеется представление, что должно быть в этом томе. Не могли бы Вы хотя бы конспективно перечислить то, что необходимо назвать, говоря о том, что собой представляла «Независимая газета» под Вашим руководством?

– Из изданий, которые возникли на рубеже 80-х и 90-х, до нынешнего времени сохранились только «Коммерсантъ» и «Независимая газета». «Коммерсантъ» появился даже чуть раньше, чем «Независимая газета», но в виде еженедельника, посвященного в основном экономическим делам. А «Независимая газета» была создана сразу как ежедневное, хотя первоначально выходила только три раза в неделю, политическое издание. И притом большого формата. Кстати, и тогда, когда я возглавлял «Независимую газету», и потом, когда я два годы был главным редактором «Московских новостей», до меня постоянно доносились разговоры, что я – плохой бизнесмен от газетного дела. Ну, и где все эти хорошие бизнесмены от газетного дела? Где собственность этих газет и где сами эти газеты? А вот «Коммерсантъ» и «Независимая газета» сохранились. Причем «Независимая», отобранная у меня фактически Березовским, затем перепроданная, ныне существует по формуле, которая выработана мной. С той же системой приложений. Изменения минимальны – вот, разве что, «Мизантропию» на «Филантропию» поменяли. И обрезали для экономии бумаги, как на Западе, полоску справа. А так все то же самое.

– Можно ли сказать, что в 90-е «Независимая» была самой популярной газетой?

– Нет, больше читали все-таки другие издания. В частности, «МК». Помню, как в середине 90-х мне кто-то сказал, что «МК» читают и водители черных «волг», и их пассажиры, сидящие на задних сиденьях, а вот твою газету, в смысле «Независимую», только те, которые сидят сзади. Как бизнес-проект «Независимая» не состоялась. Да и все остальные газеты тогда были в долгах. Другое дело, что некоторые этими долгами торговали, а я ничем подобным никогда не занимался.

– В чем заключалось Ваше ноу-хау? Чем «Независимая газета» отличалась от всей остальной прессы 90-х?

– Когда я работал в АПН, то фактически занимался внешнеполитической пропагандой, подготавливая выпуски наших газет и журналов для читателей на Западе. И там нас, естественно, учили, как для этих читателей подавать нашу продукцию. А подавать надо было так, чтобы это соответствовало принятой на Западе манере. Вот отсюда и пошли в «Независимой газете» «шапки», крупные фотографии на первой полосе. И прямо на первой полосе газеты – главный материал номера. Это сейчас так поступают все, а тогда именно «Независимая» стала первой применять подобные приемы. И они тут же подействовали. Чуть позже появились тематические приложения – это тоже я придумал. Ну, а чем «Независимая» отличалась от всех остальных изданий 90-х, так это своей действительной, а не мнимой, не декларированной независимостью. В самом первом ее номере я заявил этот принцип как основополагающий для издательской политики газеты. Мы всегда подавали любой факт, освещали каждое значимое событие с разных точек зрения. Что такое настоящая независимость периодического издания? Оно ведь, если стремится быть по-настоящему независимым, должно быть независимым не только от власти. Тогда, кстати, именно такую независимость норовили все продемонстрировать – да и то осторожно. Надо быть независимым вообще от любой силы, в том числе и от оппозиции власти. Подлинная независимость заключается в том, что ты поддерживаешь то, что тебе кажется правильным, верным – неважно, у власти или у оппозиции. Это во-первых. Во-вторых, на всякое событие, на всякое действие власти или оппозиции не может быть ста разных взглядов. Жизнь, конечно, сложна, но не настолько. Две, три, максимум четыре точки зрения. А чаще всего – две или две с половиной. Поэтому задача журналистов точно, адекватно представить эти точки зрения, чтобы читатель сам определился, какая из них в большей мере соответствует действительности. А если даже и не определится, прочтя изложенные в газете позиции, то в голове у него все равно некое приближение к истине произойдет автоматически. Вот все, что нужно. Это, конечно, не мешает изданию иметь собственную позицию. Такой установки я придерживался жестко и последовательно, преодолевая, между прочим, сопротивление работавших в «Независимой» журналистов. Да-да, именно молодых, свободных, независимых журналистов, которые, например, с какого-то момента стали меня на летучках спрашивать: «Виталий Товиевич, а зачем Вы печатаете Миграняна с его реакционными взглядами?» Мигранян, как известно, выступал за «железную руку». За демократию, но, скажем так, в дэнсяопинском исполнении. «И вообще, – пытались они мне втолковать, – газета делается журналистами, а не приглашенными экспертами». Кстати, в «Коммерсанте» до определенного времени вообще не было экспертных статей – только журналисты писали. Они даже интервью редко брали. Настолько сильна была фанаберия – мол, только журналисты знают, как делать газету, и только они должны излагать мысли – свои главным образом, ну, и иногда других. Потом, много лет спустя, в «Коммерсанте» стали появляться интервью, а потом и экспертные тексты. А моя газета сразу делалась как экспертная. Я всегда знал, что у большинства журналистов просто мозгов не хватит, чтобы изложить нечто концептуальное. Да, никто лучше журналиста интервью не возьмет, но в интервью для меня всегда был важен не журналист, а интервьюируемый. Поэтому мы так много интервью и печатали.